Форум » БЕЛАРУСЬ » Мнения о 19 декабря » Ответить
Мнения о 19 декабря
Адам Градовский: Решил сравнить, что написали о событиях 19-... декабря известные люди, авторитеные эксперты и журналисты. Условно разбиваю их на два лагеря. Просьба добавить пропущенные тексты для обоих лагерей, особенно по второму. В топик добавлю ссылки на оффициоз, ибо нет желания их постить. Дмитрий Крят: Сценарий для мегафона с толпой Вадим Гигин: ¡No pasaran! Анатолий Рубинов: Необольшевизм против демократии
Ответов - 13
Адам Градовский: Спецоперация «Площадь» 22.12.2010 19:30 | АФН Силовой разгон протестной массовой акции белорусских граждан вечером 19 декабря на площади Независимости, в результате которого счет пострадавших идет под сотню человек с каждой из сторон, а количество арестованных по не официальным данным уже перевалило за тысячу, остается главной темой как внутри Беларуси, так и за ее пределами. На фоне эмоциональных пересказов событий того вечера, детального разбора отдельных эпизодов, дискуссии на тему правильного поведения электората, все настойчивее звучит вопрос «А что это (разгон) было и кому это было выгодно?». По прошествии двух дней можно уже с большой долей уверенности утверждать, что события на площади не стали результатом стечения ряда случайных и роковых обстоятельств, как например, ошибочные действия политиков, которым волей неволей довелось управлять многотысячной толпой. На площади была проведена заранее спланированная спецоперация, в результате которой ее разработчики достигли главной цели и в определенной степени решили несколько второстепенных задач. Демократическая картинка Главным итогом избирательного спектакля, как в последние два месяца характеризовали проходящие в стране президентские выборы не только эксперты, но и представители властей, должно было стать признание мировым сообществом четвертого президентского срока А.Лукашенко. Условия признания не являются секретом. Лукашенко должен был победить своих оппонентов не просто за счет «честного» подсчета голосов избирателей, а в условиях невиданного доселе расцвета демократии. Следует признать, белорусские власти в условиях авторитарного режима сделали невозможное ради создания убедительных демократических декораций для этого шоу. Многие вещи, разрешенные оппонентам режима в рамках прошедшей кампании, технические не несли никакой угрозы, а порой играли на руку Лукашенко. Но с точки зрения авторитарного менталитета, провести в жизнь такие решения (повсеместная агитация, прямой эфир на госТВ и радио, регистрация даже тех, кто лишь левой ногой пошевелил ради сбора подписей) было очень сложно. Лукашенко сам признался, что поражен своим терпением. Безусловно – все вышесказанное условно. До западных демократий Беларуси еще ой как далеко, но всё же… Власти устояли перед натиском демократической «вакханалии», продержались почти до самого падения занавеса, включая мирную акцию на Октябрьской площади, которая поначалу развивалась по запланированному сценарию, включая хорошо поставленный выход из игры главного вдохновителя мирной площади поэта В.Некляева (об этой возможности упоминалось еще за три дня до площади). Никакого стратегического плана у команды из кандидатов в президенты не было. Велась лишь техническая подготовка к обычной акции протеста на Октябрьской площади. Такой то отвечает за доставку звукоусиливающей аппаратуры, этот – за распространение наглядной агитации и атрибутики, тот - …за уборку снега перед митингом на Октябрьской (!) площади и т.д. (Площадь Независимости, как возможное место проведения акции вообще не обсуждалась). Оставалось еще максимум два-три часа повторяющихся лозунгов и обвинений в адрес властей. Затем мороз сделал бы свое дело – народ начал бы расходиться, и кандидаты к своему великому облегчению объявили бы об окончании акции, призвав, естественно, своих сторонников прийти на площадь на следующий день. В понедельник бы на площади собралось на порядок меньше людей. Вторник, максимум среда – и «демократические» выборы в Беларуси можно было считать состоявшимися. Альтернативное кровавое завершение Не исключено, что у отдельных кандидатов все же были некие указания насчет того, как можно разнообразить спектакль. И примерно в 20-40 19 декабря был запущена спецоперация, которая в течение двух часов превратила внешне демократический спектакль в Беларуси в кровавый произвол диктатуры, перечеркнув все многомесячные усилия и достижения. Триггерами последующих событий стали решение отдельных кандидатов увести собравшихся с Октябрьской площади на площадь Независимости, призывы отдельных кандидатов добиться переговоров с властями, а также неуемное желание понудить ЦИК к справедливому пересчету голосов. Кстати к слову: вот что забыли на площади Независимости политики, желающие доказать всему миру фальсификацию итогов выборов в Беларуси. В ЦИК фактов фальсификации не нашел бы даже Шерлок Холмс. Куда более интересными объектами представляются находящиеся на и рядом с Октябрьской площадью здание Белтелекома, частично заблокировавшего доступ в интернет, или администрации – колыбель большинства сценариев. Почему бы не прогуляться в сторону Нацбиблиотеки, по дороге заскочив на чашку чая к г-ну Зимовскому (Белтелерадиокомпания). Но такие объекты представляли бы интерес только в том случае, если бы хоть кто-то помышлял о революции. Но никому из действующих лиц на президентских выборах она была не нужна, как впрочем и стране. Перемены – да, революция – nicht. Именно желание попасть в ЦИК и стало спусковым крючком силовой части сценария. На сцене появились пара групп из 15-20 рафинированных как на подбор спецназовцев, которые врезались в толпу и, становясь кругом, провоцировали участников на силовые действия: «Ну давайте, уроды. Че? Страшно?». Мат и агрессия делали свое дело. Добившись ответной реакции, группа метелила участников и отступала под прикрытие основных сил. Далее, появились новые персонажи, принявшиеся ожесточенно крушить стекла и двери дома правительства. Прогнозируемая реакция уже заведенной до предела толпы не заставила себя ждать. И как только в СМИ появились сообщения о «штурме здания правительства», об этом было незамедлительно доложено Лукашенко. Терпению и самообладанию вспыльчивого правителя наступил предел, и он в гневе отдал приказ закатать всех в асфальт… Кто сорвал прикуп? Сегодня подавляющее большинство называет виновником произошедшего самого А.Лукашенко, который не выдержал, сорвался, перепугался до смерти или вообще решил таким образом отомстить своим оппонентам за оскорбления в свой адрес, а заодно и выжечь напалмом все ростки демократии в стране, включая партии и независимые СМИ. Такое мнение вполне понятно. Лукашенко неоднократно по ходу кампании публично жаловался на своих конкурентов, пытаясь опровергнуть обвинения в свой адрес, но при этом, правда, ничего (ответные оскорбления не в счет) не предпринимал в ответ. А потому это такое мнение имеет серьезную уязвимость. Неизбежно возникает вопрос: «Какой смысл в том, чтобы после долгих месяцев игры в демократию, терпения всех публичных обид в свой адрес, одним махом за семь с половиной минут засадить около тысячи человек за решетку и тем самым, особо отметим, нарушить свои клятвенные обещания перед США и Россией – не допустить никаких силовых методов против своих оппонентов и граждан в рамках этих выборов, - и фактически отказавшись от признания мировым сообществом своего переизбрания на 4-й срок со всеми вытекающими политико-экономическими последствиями?» (Возможная торговля политзаключенными не является ответом на этот вопрос, поскольку и близко не компенсирует возможные последствия. Время торговли политзаключенными уже прошло). Ответом на вопрос может стать известная черта самого А.Лукашенко – в последний момент кинуть всех партнеров-сценаристов (поляков, немцев, литовцев, березовских и отдельных российских и белорусских деятелей) и продолжить игру по своему запасному плану. Такая версия рассматривалась в качестве вероятной вплоть до окончания пресс-конференции Лукашенко в минувший понедельник. Журналистам он наговорил много красивых слов в свое оправдание и в прямом эфире делился такими подробностями с площади, как будто сам находился в тот момент среди группы своих оппонентов. Большая часть сказанного не переубедила озверевших от событий на площади белорусов, сопровождавших его очередное признание бурчанием «Ню-ню, брешешь красиво». Но в ответе на последний вопрос Лукашенко, как это часто бывает, проговорился: «Поверьте, я больше других был заинтересован в том, чтобы вчера все было бы нормально…». Следует обратить внимание и на его высказывания по поводу отчета миссии наблюдателей ОБСЕ. Суть отчета была известна уже до начала пресс-конференции – Европа не признает его переизбрание на 4-й срок. Но Лукашенко не стал накатывать на ОБСЕ и Запад. Покритиковав сам отчет, слегка, он назвал его прогрессивным по сравнению с отчетом на предыдущих президентских выборах. Вполне возможно, что уже в ходе пресс-конференции Лукашенко предпринял попытку хоть как-то оправдаться перед Европой за свои приказы. А ему есть за что оправдываться (об этом чуть позже). Мирный исход выборов был на руку всем. И Лукашенко - по его признанию. И белорусской оппозиции, которая боялась площади как огня, причем ничуть не меньше Лукашенко, и которой для выяснения вопроса «Кто же теперь главный оппозиционер страны» вполне хватило бы данных г-жи Ермошиной. И руководству России, которой не упал партнер по союзному государству, Таможенному союзу и ЕЭП, запятнавший себя кровью мирных граждан. И Европе, которая бы со скрываемым, но удовольствием признала бы выборы, положив конец многолетнему противостоянию с белорусским режимом и переведя сотрудничество с Минском в режим форсажа. И определенным силам в самой Беларуси, которые уже несколько лет шагом за шагом продвигают страну по пути демократизации и экономической либерализации. Главная цель силового разгона акции на площади – снятие с повестки дня возможности признания выборов Европой. В этом, как бы многим не показалось странным, заинтересованы определенные круги на том же Западе, желающие сохранить текущий статус-кво и свою монополию на отношения с властями Беларуси. Безусловно, в таком развитии событий заинтересованы определенные силы в России, которые мечтали о том, как создать для Медведева и Путина щекотливую ситуацию, поставив их перед нелегким выбором. Признать 4-й срок Лукашенко на фоне отказа Европы – значит подтвердить, что сами являются сторонниками авторитарной формы управления государством. Не признать выборы в Беларуси – значит, тем самым поставить крест на всех интеграционных проектах. Эти же силы (в том числе и многие осевшие в России белорусы) также заинтересованы в сохранении текущей ситуации в белорусско-российских отношениях, что позволяет им контролировать коммуникации чиновников и денежно-товарные потоки – короче рубить бабло в мутной водичке. Вне всякого сомнения в силовом разгоне акции были кровно заинтересованы многие высокопоставленные чиновники в самой Беларуси. В первую очередь речь идет о силовиках, которым очень вольготно живется в авторитаризме и которые с недавнего времени были очень озабочены заявлениями Лукашенко о необходимости реформирования правоохранительной системы (привет Кулешову и Ломатю). Кроме того, силовое завершение выборов на руку определенной части местной олигархии, контролирующей самые доходные сферы экономики, не подпуская никого к этим сферам на пушечный выстрел (ну разве только за хорошую плату – в виде доли в совместном бизнесе). Организатор(ы) спецоперации «Площадь» затаился в ближайшем окружении Лукашенко. Мог ли кто-то из таких людей осмелиться на проведение такой операции из-за большого риска быть засвеченным? Запросто. Во-первых, организатор должен был владеть информацией о целях и задачах (сценариях) ряда кандидатов в президенты, которые курировались властями для придания убедительности демократичным декорациям избирательной кампании. Вплоть до указаний, которые были даны таким кандидатам накануне площади. Во-вторых, организатор должен был знать или понимать то напряжение и стресс, в котором находился сам Лукашенко накануне выборов из-за страха перед возможным повторением Бишкека (понятно, что он не будет безгранично доверять тому же Медведеву) или появлением на площади в некий ключевой момент группы подготовленных российских спецназовцев, способных грамотно распорядиться собравшимся на площади человеческим ресурсом для проведения быстрой и бескровной революции. В-третьих, заблаговременно провести техническую подготовку – согнать в Минск за одну-две недели побольше войск и ОМОНа (численности в итоге не хватило – на оцепление района площади Независимости выгнали даже несовершеннолетних курсантов Суворовского училища). Это было несложно на фоне перечисленных страхов Лукашенко и благодаря искусственно созданным случаям с обнаружением «доказательств» о готовящихся со стороны оппозиции провокаций. Следует отметить, что все до единого случаи выявления запасов колюще-режущих предметов стали не следствием оперативной работы правоохранительных органов, а анонимных звонков бдительных граждан. Каждый такой случай позволял еще больше усилить меры безопасности и нагнать в Минск как можно больше военных. Такая активность не осталась незамеченной. Отдельные заявления со стороны властей о готовящихся провокациях вовсе не были страшилками, а предупреждениями в адрес оппозиции в надежде, что последние проявят большую бдительность и обдумают каждый свой шаг на площади. Но думать им уже не хотелось… В-четвертых, подготовить отдельные элементы запуска спецоперации. Такими элементами стали заранее подготовленные микроавтобусы со всяким провокационным хламом (типа коктейли Молотова в пластиковых бутылках, электрошокеры, газовые балончики, арматура) и передислокация собравшихся на митинг граждан по всему центральному проспекту без какого-либо протеста со стороны ГАИ на площадь Независимости, где уже была организована засада спецназа. В ключевой момент были выпущены провокаторы, начавшие бить стекла. Естественно, до Лукашенко оперативно довели ситуацию на площади. Вопрос лишь в подаче. На 100% можно быть уверенным, что ему не сказали «там какие-то провокаторы бьют стекла». Ему доложили о том, что народ начал штурм здания правительства. Организатор спецоперации хорошо понимал психологию Лукашенко и как вывести белорусского правителя из равновесия. Ему (Лукашенко) доложили ровно о том, чего он боится больше всего – революции. И провокация удалась. В ночь на 20 декабря он не отдавал себе отчет – Лукашенко требовал упрятать всех оппозиционных деятелей за решетку на 10 лет, ликвидировать все партии и общественные организации, разогнать все независимые СМИ и позакрывать все сайты, отказываясь выслушивать и воспринимать некие альтернативные доводы. Спецоперация удалась – она не только вынудила Лукашенко отдать нужные приказы, но и почти на сутки вывела из игры целую группу высокопоставленных чиновников, работающих на европейском направлении – речь идет о главе администрации В.Макее и министре иностранных дел С.Мартынове. Угомонить вспыльчивого Лукашенко удалось только к утру за счет совместных усилий определённых сил как внутри страны, таки и за ее пределами, в том числе и благодаря вовлечению в сценарий «Угомони джина» кандидатов Ярослава Романчука и Григория Костусева, к которым Лукашенко питал некую симпатию. Сегодня этих политиков склоняют все кому не лень. Но если бы раздувающийся пузырь гнева не удалось бы сдержать, то к вечеру понедельника Беларусь вполне могла бы превратиться в гибрид Северной Кореи и Чили – закрытая страна с хоккейными площадками, забитыми под завязку противниками режима. Вина Лукашенко Лукашенко, как действующий президент, коим он себя именует, не смог сдержать эмоции, что привело к аресту по официальным данным 639, а по не официальным - более тысячи человек, которые будут готовиться к встрече или проведут Новый год в спецприемнике на Окрестина и других местах заключения. И это лишь полбеды. Получив карт-бланш, правоохранительные органы просто распоясались от своей безнаказанности, и, явно пытаясь доказать свою преданность хозяину, задерживали всех кто попался под руку, обращаясь с задержанными согражданами как со скотом. Репрессивная машина заработала на полную мощь. Восстановить контроль над распоясавшимися силовиками будет не просто. На то, чтобы вернуть их в состояние соблюдения законности, в котором они пребывали накануне дня голосования, потребуются долгие годы либо мега-кардинальные меры. Лукашенко должен отдавать себе отчет в том, к чему привел его эмоциональный приказ в ночь на 20 декабря, а точнее его дотошное исполнение. И это его первая огромная ошибка за последние годы, явный признак того, что пора уходить – Акела промахнулся. Сегодня МВД и КГБ допрашивают оппозиционеров, в то время как искать организатора (разработчика) операции следует в рядах ближайшего окружения Лукашенко, грамотно спровоцировавшего белорусского правителя. В списке из 20 человек, подозреваемых в совершении уголовных преступлений найдется не больше двух-трех человек, которых в темную использовал разработчик спецоперации. Но они всего равно ничего не знают, хотя и могут догадываться о том, что их использовали. Свои ошибки надо признавать. Сегодня у Лукашенко еще есть шанс доказать, что он не только имеет волю признать свою ошибку, но и свою непричастность к реализованной в Минске спецоперации. Освобождение всех задержанных, пусть даже под подписку о невыезде и новое расследование событий с чистого листа позволит растопить лед как внутри страны так и за ее пределами. Общественность ждет, причем не только в Беларуси. Неких внятных разъяснений от Лукашенко ждут в США, Европе и России. Сегодня даже высказывание Медведева – «выборы - внутренне дело Беларуси» звучит как намек на то, что организаторов спецоперации, доказавших беспомощность Лукашенко и слабость его режима без мощных силовых структур, следует искать в Минске. Ждут и избиратели, отдавшие свои голоса за более демократичного нежели 5 или 10 лет назад Лукашенко, а не кровавого диктатора. P.S. Это всего лишь версия, основанная на открытой информации и фактах, огласку которым вправе придавать лишь непосредственные участники событий, попытка хоть как-то логически разложить события 19 декабря 2010 года…
Адам Градовский: Андрей Суздальцев: Декабристы ...храбрость тем дороже, чем больших она стоит усилий. (Джордж Бернард Шоу) События вечера 19 декабря 2010 года уже вошли в новейшую белорусскую историю. Нет сомнений, что скоро появятся более обширные исследования этого феномена, монографии и мемуары, в которых будут даны глубокие политические оценки действий, как властей, так и оппозиции. Будет определена роль каждого политического деятеля, принимавшего участие в митинге, шествии и столкновениях с «силами правопорядка», или уклонившегося от них… Мы, в данном случае, не претендуем на объяснение всех причин и освещение всех последствий противостояния 19 декабря, но можем сделать попытку в рамках статьи как-то объяснить основные тенденции, приведшие к столь памятным событиям. Что это было? 19 декабря произошли столкновения массы гражданских сил сопротивления с обученными карателями режима А. Лукашенко, что является индикатор наивысшей стадии холодной гражданской войны, пылающей в белорусском обществе с 1996 года. Безусловно, катализатором сбора сил, противостоящих режиму, явилась белорусская оппозиция, которая объявила место и время, но основную часть протестующих представляли люди, весьма далекие от поддержки оппозиционных партий и их лидеров, как и оппозиционных кандидатов в президенты страны. На митинг пришли те, ктое уже не могли усидеть дома у телевизоров и которые просто осатанели от перспективы еще пять – десять лет как-то уживаться с господствующим в республике режимом. Отсюда и поразившая многих жесткость и неуступчивость собравшегося митинга, его готовность дать отпор режима на площадях и улицах белорусской столицы. Очевидцы отмечают, что люди, включая женщин, буквально кидались на вооруженный ОМОН, словно обреченные на смерть. Трудно сказать, кто в реальности спровоцировал попытку взять штурмом здание Дома правительства, где и располагается республиканский ЦИК, но сам факт того, что солидная часть митинга бросилась на штурм, говорит о том, что настроения в белорусском обществе переросли стадию пассивного сопротивления. Столкновения показали, что в белорусском политическом классе и обществе существует не только глубокий политический раскол в отношении перспектив существования республики, но и непримиримый гражданский конфликт, который исключает какое –либо сотрудничество между участниками политического противостояния. Почва для политического посредничества исчезла и политические лидеры, которые делали или делают попытки «стянуть два берега» рискуют оказаться в роли предателей. Старый, уже привычный последние 14 лет внутренний политический мир Беларуси канул в Лету. 19 декабря впервые на белорусской земле с 1996 года во всей отчетливости проявились признаки гражданской войны. В политическую борьбу вступили пока неорганизованные силы гражданского Сопротивления, которые, безусловно, явно переросли тесные партийные «одежки» оппозиционных партийных структур, и ближе к той, почти сетевой «партизанской» системе выживания белорусского народа в условиях бесконечных иноземных оккупаций, что практикуется на белорусской земле еще со времен средневековья. Эта традиционная пассивная белорусская народная оппозиционность («кукиш в кармане») 19 декабря продемонстрировала, что вполне может стать активной. Кто виноват? Виноваты ли белорусские власти в событиях 19 декабря? Безусловно, так как они фактически приняли участие в их планировании, ведя предвыборную кампанию в стиле полной политической монополии одного кандидата, выступали в роли поджигателей гражданского конфликта, буквально подзуживали лидеров оппозиции. Стоит напомнить, что еще за две недели до так называемого «Белорусского декабрьского восстания» 9уже появился и такой термин), официальные СМИ оказались просто переполнены призывами не ходить на акцию оппозиции, угрозами ее потенциальным участникам, намеками на жесткие меры по пресечению... Формально не придерешься – власти сделали все, чтобы столкновений не было. Действительно, предупреждали ведь. Но попутно с телевизионного экрана буквально растекался страх и ужас режима, опасавшегося, что на улицы выйдут десятки, если не сотни тысяч граждан республики. И люди это почувствовали – власть слаба, власть боится, власти, если численность митинга перевалит за 50 – 70 тысяч, реально, кроме армии, нечего противопоставить протесту, что автоматически приведет к крови, жертвам и гражданской войне и безусловному падению режима. В итоге, угрозы и предостережения белорусских СМИ только способствовали выходу людей на площадь. На пресс-конференции 20 декабря А. Лукашенко говорил о том, что 20% населения республики не поддержали его на выборах или вообще устранились от такого выбора. По его мнению, 80% поддержали бессменного белорусского президента. Не будет заниматься подсчетами и поиском реальной картины электоральных предпочтений белорусского избирателя. Есть профессионалы, которые не первое десятилетие занимаются этим более профессионально. Но с политической точки зрения то, что А. Лукашенко выдает за успех, на самом деле является «чемоданом без ручки». Немалая часть так называемой оппозиционной «двадцатки» (хотя в Минске она не меньше, чем «пятидесятка»), готова выйти на улицы и даже вступить в реальный бой с карателями режима. В свою очередь трудно представить себе, чтобы по первому призыву А. Лукашенко на площади Минска собрались бы его сторонники, готовые рисковать жизнью за своего «избранника». Понятно, что белорусский президент никогда и не сделает такого рода призыв, опасаясь получить минский ремейк событий уже далекого 21 декабря 1989 г. в Бухаресте, когда собравшийся по призыву диктатора Чаушеску митинг в итоге потребовал его ухода от власти, став стартом революции. События вечера 19 декабря 2010 г. не стали революцией. Да они и не могли ими стать. Организаторы готовили пассивное стояние на Октябрьской площади по образцу декабристов на Сенатской площади в 1825 г.. Никто не планировал захвата Администрации президента, телевидения, здания КГБ и министерства обороны. Не было сформировано отрядов охраны лидеров, не была налажена связь, никто не работал с силовиками, не выставлялись посты охранения и разведки. Кроме того, отсутствовали собственные структуры безопасности, задачей которой было бы выявление провокаторов и переодетых в штатское сотрудников спецслужб и т.д. Не было специальной видеосъемки… Оппозиция не удосужилась даже сформировать единый штаб проведения мероприятия, защищенный от нападений госорганов. С другой стороны, если до последнего момента не было создано единого плана действий, если не стояла задача взятия власти, то о каком штабе можно вообще вести речь. Власти, между тем, проводили свои мероприятия по заранее разработанным схемам и планам, активно использовали агентуру, провокаторов. Печально, что основными источниками информации о готовящемся мероприятии стали некоторые кандидаты и сотрудники их штабов. Сейчас спецслужбы проводят их аресты, призванные скрыть деятельность этих лиц на пользу режима. Это обычная практика. Автор этих строк далек от мысли объявлять того же Николая Статкевича или Андрея Санникова провокаторами, приведшими колонны в засаду на площади Независимости. Ведь одно дело, когда на Октябрьской площади оказывается вполне организованный оппозиционный актив, а другое дело, когда подтягивается то, что называется «народ», люди с окраин минского мегаполиса, которых не устроят политические «два притопа – три прихлопа». Ощущать за своей спиной давление многотысячной толпы, готовой к самым радикальным действиям, крайне тяжело и опасно. Тут политическому лидеру зачастую приходится выбирать решение в несколько минут – или, как говорится, выйти из рядов, что означает минимум политическую смерть, или повиноваться воле масс и взять на себя тяжелую ответственность за последующие неминуемые столкновения с отрядами ОМОНа и прочих подразделений. Кроме того, внимательный анализ кадров хроники демонстрирует, что основные силы спецназа появились, во-первых, не из здания Дома правительства, хотя они могли войти в него и не со стороны площади (здание не было даже окружено митингующими!), а в промежутке между Домом Правительства и Красным костелом, т.е. их подвезли к месту событий. Скорее всего, спецподразделения шли параллельно колонне, только митинг передвигался с Октябрьской площади на площадь Независимости, а спецназ ехал по улицам Интернациональной, Немиге, Мясникова. Именно с ул. Мясникова каратели и появились на площади. Не было на площади и в здании Дома правительства никакой засады. Власть испугалась Истеричная реакция руководства республики на события 19 декабря демонстрирует, что, пожалуй, впервые с 1996 года А. Лукашенко столкнулся с реальной угрозой потери власти. Поразительно то, что как оказалось толпы в 25 -30 тыс человек (по самым грубым прикидкам, не более) вполне хватило, чтобы власть заметалась, обратилась к силам армии, явно медлила. Это особенно наглядно смотрелось на лицах ведущих белорусских телевизионных каналов, корреспондентки, оказавшейся в здании ЦИК, которую буквально душил страх. Истерика Лидии Ермошиной, которая вдруг ощутила, что ее ждало, если бы неуправляемая толпа ворвалась в ЦИК и застали ее в кабинете. Испуганные лица бойцов в цепочке перед входом в Дом правительства и т.д. Исчезновение из медиа-пространства А. Лукашенко. Это только на следующий день, когда уже было арестовано более 500 человек, А. Лукашенко, справившись со страхом, вещал на пресс-конференции: «То, что попытались устроить вчера в Минске, — не демократия. Это бандитизм. Вандалы и погромщики потеряли человеческое лицо. Просто озверели. В любой цивилизованной стране такие действия безнаказанными не остаются. На Западе никто бы не стал церемониться с такими погромщиками». Месть – естественное следствие пережитого страха. Месть властей Власти заняты местью – обысками, арестами, допросами, т.е. продолжается то, чем ОМОН занимался на площади - били женщин, ставили мальчишек на колени и избивали ногами. В общем, проявляли «героизм» в понимании режима. Ну что ж, так рождается новая элита страны – в синяках, на красном от крови снеге площади Независимости… Белорусские власти, развязав по полной репрессии, сейчас выполняют очень плодотворную работу. Охотясь за участниками событий 19 декабря, они превращают их в народных героев, овеянными легендами борцов с режимом, которые впервые за многие годы смогли реально дать отпор лукашенковским подразделениям, разметать оцепление. Ведь действительно, пару часов центр белорусской столицы вышел из-под контроля властей... Зверея от жажды мести, власти способствую идейному и организационному сплочению «декабристов». Автор этих строк был бы очень удивлен, если через некоторое время не появилось бы некое «Декабрьское» политическое движение, значки участников столь памятного события, отмечания годовщин событий 19 декабря, фотоальбомы и фильмы, включая художественные, сайты и порталы и т.д. Если власти умудрятся кого-то из «декабристов» еще и посадить лет на пятнадцать, как они иугрожали, то тогда можно будет считать, что новая, постлукашенковская элита создана. Ведь иллюзий нет, скорее всего, именно из рядов «декабристов» и выйдет новый президент Беларуси и его команда. Размежевание среди оппозиции неизбежно. Сейчас оно начнет делиться на тех, кто «был там» и кто «не был там». Данные процессы уже не зависит от желания или возможностей А.Лукашенко, у которого просто нет выхода. Действительно, если власти давят «декабристов», то способствуют появлению новой оппозиции, которой терять решительно нечего. «Декабристы» уже не уползут на «кухню» к драникам, водке и телевизору, так как видели в глазах власти страх и пропасть ужаса. Если власти «простят» и свернут репрессии, то это будет свидетельствовать не о ее силе, а слабости. Просто не поверят, что власть столь сильна, что готова все забыть и радоваться очередному президентскому сроку. В общем, власть, разогнав и арестовав своих оппонентов 19 декабря, тактически оказалась в положении победителя, но стратегически проиграла, получив в ближайшей перспективе уже «обстрелянного» противника, который пойдет до конца. Признание Оппозиция добилась главного - международное признание итогов выборов 19 декабря застопорилось. До вечера дня голосования никто не сомневался в позитивной реакции на выборы Вильнюса и Варшавы, Евросоюза. После встречи 9 декабря Д. Медведева и А. Лукашенко, возникло ощущение, что итоги выборов оперативно признает Россия. Однако, ничего подобного не произошло. Даже Пекин с Каракасом где-то затерялись с поздравлениями. Только союзная Беларуси Грузия поддержала выборы, чем еще больше напрягла Москву. Безусловно, нельзя сказать, что события 19 декабря как-то резко поменяли карту политических предпочтений в Восточной Европе, но они поставили под вопрос политическую выживаемость А. Лукашенко, его возможность реформировать политическую и экономическую структуру республики и т.д. Процесс перетекания темы существования в РБ авторитарного режима в международный «белорусский вопрос» ускорился. Очевидным итогом декабрьского выступления стал явный дефицит легитимности четвертого срока А. Лукашенко. Белорусский президент явно не добрал до нужного уровня, о чем он фактически кричал 20 декабря на своей пресс-конференции. Победитель не угрожает... Если считать схватку 19 декабря своеобразным политическим Бородинским сражением, а захват Москвы французами очередным президентством Лукашенко, то недолго ждать и «Березино». Пришло время потрудиться «партизанам». В любом случае, как писал Л. Толстой, одержана победа, «которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии». А. Суздальцев, Москва, 21.12.10
Адам Градовский: Александр Старикевич: Лукашенко выбрал спецназ 20.12.2010 АЛЕКСАНДР СТАРИКЕВИЧ Лукашенко не меняется. Он идёт напролом. Как следствие, первые итоги выборов таковы: по версии ЦИК, 80% избирателей проголосовали за действующего главу государства, семеро (!!!) кандидатов в президенты задержаны, сотни участников уличного шествия избиты. Не каждая страна Центральной Африки может похвастаться подобными «достижениями». Относительно либеральные (по сравнению с предыдущими кампаниями) действия властей в период сбора подписей и агитационной кампании породили у многих иллюзию, что в нашем королевстве кое-что начало потихоньку меняться. Увы, нет: черная ненависть правителя копилась всё это время, чтобы выплеснуться в день выборов. Логики в таком поведении, на первый взгляд, немного. Зачем, спрашивается, было идти на мелкие уступки Западу, чтобы в финале одним махом разрушить идиллическую картинку постепенного “прогресса” и “демократизации”? Эти выборы Лукашенко мог “выиграть” при помощи “мелких фолов”. Но он предпочел бросить в бой спецназ. Силовые структуры были задействованы не только против демонстрантов, но также в отношении наблюдателей и журналистов. Скажите, на милость, что искали “доблестные стражи закона” в офисе “Вясны” – взрывчатку, которую не удалось обнаружить у сторонников Владимира Некляева? Или зачем нужно было ломиться среди ночи в офис “Хартии”? Если уж этот сайт так намозолил глаза, то проще было перекрыть доступ к нему (что, собственно, и делалось с середины дня 19 декабря до полуночи), а не брать штурмом редакцию... Версия, согласно которой во всей этой истории не обошлось без “руки Москвы”, выглядит довольно стройной. Но даже, если Кремль действительно поучаствовал в этой вакханалии, то он точно знал, на какие “кнопки” Лукашенко надо нажимать, чтобы получить нужный результат. Страх утратить власть и природная жестокость – вот неизменные характеристики Александра Лукашенко. Потому 19 декабря он вполне мог справиться без посторонней помощи. Есть масса примеров, начиная с нападения в том же Доме правительства спецназа на голодающих депутатов Верховного Совета, свидетельствующих о том, что Лукашенко чертовски нравится устраивать “демонстрации силы” даже там, где без этого вполне можно обойтись. А версию про “козни Кремля” белорусские власти, возможно, уже начали втюхивать иностранным дипломатам. Точно также в 2008 году “феерические” результаты “выборов” в палату представителей (все 110 депутатов были избраны уже в первом туре и, как один, оказались сторонниками главы государства) списывались на излишне ретивых исполнителей на местах: мол, мы-то хотели всё “по-чэснаму”, а эти остолопы по старинке перестарались. На мой взгляд, побудительных мотивов для воскресного побоища было два: отомстить и запугать. Лукашенко давно воспринимает власть как личную собственность, и любое посягательство на неё расценивает как особо тяжкое преступление. К тому же выход на улицы значительного количества протестующих заставил главу государства занервничать. В результате решено было задушить очаг сопротивления в зародыше да так, чтобы другим неповадно было. Да-а, вляпались мы в 1994-м по крупному. И где искать выход – непонятно. Но, по крайней мере, не стоит питать напрасных надежд на эволюцию Лукашенко. Он не меняется.
Адам Градовский: Светлана Алексиевич: «В истории остаются не герои «зачисток», а те, кто мудр и великодушен» 23 снежня 2010 г. 13:43 Открытое письмо А.Г.Лукашенко «Уважаемый господин Президент, как писатель и избиратель, хочу задать Вам несколько вопросов, которые сегодня волнуют многих белорусов. Что с нами происходит? После 19 декабря мы живем в другой стране. Открываешь утром газеты или интернет, или включаешь телевизор: аресты демонстрантов, задержания КГБ бывших кандидатов в президенты, ночная охота спецслужб за оппозиционными активистами и инакомыслящей интеллигенцией. Длинные очереди возле тюрьмы на Окрестина с передачами... Мы вернулись в 30-е сталинские годы. Еще немного и начнутся показательные процессы. Обученная толпа будет кричать: "Распни его!", потому что он лучше нас. Бывшие соратники и друзья станут предателями, студенты будут предавать своих профессоров, а профессора будут предавать своих студентов. Учителя своих учеников. Общество расколото. Уже нет одной Беларуси, уже две Беларуси. Вас это не пугает? Я была свидетелем, как в больнице плакали две матери. Две измученные жизнью деревенские женщины. У одной сын — милиционер, у другой — из оппозиции. Из одной деревни. Один писатель, когда я рассказала ему об этом, радостно закричал: "Наши хлопцы добра дали ментам! У них кровь текла!" А Ваш министр гордо докладывал: на "зачистку" ушло семь с половиной минут. Кто заставил нас воевать друг с другом? Один радуется крови. Другой воюет с собственным народом. И армия — наготове. Никогда не поверю... И история Вам не поверит, что на площадь вышли "бандиты, террористы и отморозки", а во главе стояли заговорщики — бывшие Ваши соперники — экс-кандидаты в президенты. Там было много моих знакомых и друзей. Я знаю, что они пошли на площадь по убеждению. Напрасно сегодня сыщики что-то ищут в их квартирах. Идеи в головах, а не в сейфах. Вы ищете доллары, а находите убежденных революционеров. Это была площадь Отчаяния. И если устраивать суд над Площадью, то мы все должны быть уверены, что это были честные выборы. И честные цифры. Также мы до сих пор не знаем, что на самом деле было возле Дома правительства. Был ли это штурм или провокация? Кому нужна была ЭТА картинка по телевизору? Я никогда не была Вашей сторонницей, но и в революции тоже не верю. Даже страшусь хаоса толпы. Я за эволюционный путь. И наши люди боятся революции. Но жить по-старому уже никто не хочет. Перед выборами в обществе только начался политический диалог, а Вы тут же его жестко оборвали. Опять страну парализовал страх. Стыдно видеть по телевизору запуганные лица Ваших чиновников. И они, это моя писательская догадка, я надеюсь, думают. И народ думает. И чиновники предают своих правителей раньше всех. Находясь на вершине власти, Вы это знаете лучше меня. И пусть Вас не обманывает то, что народ пока не на улице. Народ сегодня умнее и власти и еще не очень опытной оппозиции. Вы верите в силу, я верю — в слово. Власти и народу надо говорить друг с другом. А пока мы говорим через окошечко на Окрестина. Того, кто думает иначе, бьют дубинкой по голове. А нам бы вместе говорить, размышлять, думать. И о нашем прошлом. И о будущем. Вы пообещали, что прикроете Интернет ( странно это звучит в 21 веке!). Начали запугивать газеты. А котел нашей жизни кипит. Что там варится — никому не известно. Клапан надо открывать. Дайте людям говорить. Откройте общественную дискуссию. На телевидении должно быть много мнений, а не одно. Страх — плохой поводырь... Будем учиться жить вместе. Пока никто этого не умеет. Но нам надо сохранить мир в нашем доме. Вы победили... Ваша модель "белорусского социализма" сегодня работает. И многих заставила задуматься над потенциалом социализма. И нас, Ваших оппонентов, тоже. Говорю это, потому что хочу быть честной, не поддаться эмоциям борьбы. Боюсь, что в этой взаимной ненависти мы можем потерять то, что больше всех нас, — Беларусь. Мы все помним, что сделал Ельцин в 1991 году, когда победил путч. Он выпустил всех своих политических противников из тюрьмы. И начал с ними говорить. И этим спас страну от раскола. Может, даже от гражданской войны. В истории остаются не герои "зачисток", а те, кто мудр и великодушен. ... И как мы с вами будем встречать Рождество? Светлана АЛЕКСИЕВИЧ»
Адам Градовский: Владимир Пугач: Merry election Разные СМИ обращаются за комментами по поводу выборов. Я не даю. Им нужна краткая формулировка из пары предложений. У меня так не получается. Поэтому, вместо интервью, решил написать в блог. Желающим понять за русских я или за немцев – не тратьте время. Я весьма прихотлив и, поэтому, голосовал против всех. Память, особенно память о трагических событиях, весьма эмоциональна. Поэтому, тем, кто в них участвовал непосредственно, мои рассуждения вполне могут показаться конформистскими и сухими. Прежде всего, потому что, когда получаешь дубиной по спине, сразу все становится ясно, сразу понятно кто хороший, а кто плохой, кто враг, а кто друг. Все делится сразу на два цвета. И никакие другие доводы уже не действенны. И НЕВАЖНО, где были превышены пределы применения силы ОМОНом, не важно, кто эти люди, «штурмовавшие» ЦИК, провокаторы или нет. Когда девушка, побывавшая на площади, вернувшись домой, плачет все утро, дело уже не в признании или не признании итогов досрочного голосования, дело не в демонстрации гражданской позиции. Тут просто хочется дать кому-нибудь по роже, сильно, наотмашь… Все это больно, все это нелепо и странно, все «это какой-то позор», говоря словами булгаковского героя. Но все это, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к реальной политической борьбе… Специалистов и охотников нагнать нехитрого пафоса в своих комментариях и интервью сейчас хоть отбавляй. А меня вот что интересует. Не секрет, что природная склонность народа романтизировать политическую борьбу и представлять ее, как красивое и пафосное стихийное действо всегда использовалось, используется и будет еще долго использоваться ВСЕМИ политтехнологами мира, НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО борются они за правое дело или не очень. В рамках любой политической борьбы одна сторона всегда старается удержать власть, другая ее отвоевать. В том числе, путем хождения по улицам. Демонстрация гражданской активности это хорошо. ТОЛЬКО ПОЧЕМУ У НАС ЭТО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ НАСИЛИЕМ? Ожидаемый ответ –«потому что у нас такая власть» – не отражает сути и ничего не объясняет. Администрация с 2006 года не менялась. Что явилось неожиданностью? Почему наступили на те же грабли? Вот мои мысли: 1. Веря в то, что мы все-таки европейское государство, с преобладанием в обществе именно европейских традиций, мы сами не делаем всего, что от нас зависит. Что я имею ввиду? В любой цивилизованной стране, любая, мало-мальски заметная социальная группа периодически сталкивается с непопулярными решениями и действиями администрации. Отмена адресных льгот, увеличение налогового бремени, усложнение административных процедур и тп. Все это поводы продемонстрировать свою гражданскую позицию публично. Мирно, не перекрывая проезжую часть, не громя витрины, НО ПОСТОЯННО, по каждому стоящему поводу, пусть даже самому бытовому, пусть даже в самом небольшом количестве. Беларусь – не исключение. Поводы всегда есть. ПОСТОЯННАЯ, а не от выборов к выборам, гражданская активность населения – это некий социальный фон, к которому, рано или поздно, привыкает любая власть и с которым, рано или поздно, в известной степени мирится, как с привычной стороной жизни людей. Когда ничего этого ВООБЩЕ НЕТУ, то собравшаяся один раз В ПЯТЬ ЛЕТ, пусть десять раз мирно настроенная группа людей, вызывает у власти неадекватную реакцию, близкую к панике. Нервы натянуты до предела. Стоит ОДНОМУ отморозку разбить стекло, и перепуганных людей лупит вдогонку не менее перепуганный ОМОН. Царство всеобщего страха и паники. Хорошо бы, чтоб те, кто водит людей на площадь раз в 5 лет понимали, что гражданское общество нужно всегда, а не от выборов к выборам. Хорошо бы работать над его формированием постоянно, а не появляться от случая к случаю, раз в пять лет, в период избирательной компании. 2. Неспособность оппозиции договориться, самоорганизоваться и выступить единым блоком, с единым кандидатом, говорит о ее слабости и недальновидности. Сам факт того, что ты предлагаешь себя в качестве альтернативы существующей власти не делает тебя крутым профессиональным политиком, способным улучшить жизнь в стране. А если вас таких чуть меньше десятка и многие из вас, имея сходные политические платформы, не понимают целесообразности выступать сообща, то вполне очевидна и неспособность организовать людей на мирный митинг и избежать насилия. Ведь не могли политические лидеры не знать, как у нас реагируют органы на все, что считают нарушением общественного порядка (или кто-то решил, что у нас ОМОН стал менее суров за последние 5 лет?) и, не могли не допускать возможность провокации (не маленькие, раз сунулись в политику, должны понимать, предвидеть и предупреждать людей). Традиция не признавать итогов голосования существует столько же, сколько существуют сами выборы. Это обычная общепризнанная тактика в политике. Встречается сплошь и рядом в самых мегадемократических странах. Подсчетом голосов занималась та же администрация, что и в 2006 году. Поэтому, были все основания подготовиться к акции и провести ее грамотно и мирно, как логическое цивилизованное продолжение политической борьбы. Вместо этого мы получили стихийное мероприятие, инициированное, по сути, разобщенными политическими силами. … А вообще, мне очень хотелось, чтобы все прошло в этот раз цивилизованно. Но когда еще до оглашения результатов голосования часть кандидатов уже находится под арестом, становится грустно и неловко за себя, за страну… И освободите людей из под ареста, Христа ради!
Адам Градовский: Максим Жбанков: Танец сломанных каблуков Наш недавний арт-десант в Вильнюсе – в рамках выставки «Opening The Door? Belarusian Art Today» — сбил в диковатый микс телевизоры с усатым боссом, компьютерные инсталляции и прозрачные урны для голосования. Но острее всего зацепили вовсе не исчезающие граффити и не декоративные панно в красно-зеленом. Один из коридоров выставки выложили косой бугристой плиткой. Невзрачной. Мелкой. Но резко сбивающей с привычного ритма движения. Идешь как человек. И вдруг начинает колбасить и плющить. Оступаешься. Машешь руками. Пытаешься сохранить достоинство. И все равно пляшешь дурной дэнс, придуманный не тобой. Танец сломанных каблуков. Фирменный. Белорусский. У меня 19-го пропал приятель. Точнее, внезапно нашелся. В списках свинченных во время славной охоты парней в черном. Сперва я решил: ошибка. Опечатка. Сбой в коммуникации. Не могло такого быть! С ним – точно не могло! Тихий эстет, книжник и киноман. Фанат Фассбиндера и Годара. Противник уличного боя и площадных акций. Далекий от любых революций. Оказалось — правда. Ехал поздним вечером из гостей в метро. «Октябрьскую» закрыли – пришлось проехать станцией дальше. Вышел с эскалатора на площадь Независимости – и угодил прямо в автозак. Интересно, сколько омоновцев держало этого хрупкого парня. Пока мы его искали по районным отделам милиции (чтобы почти везде нарваться на длинные гудки или писк включенного факса) прошел бодрый суд. Гера сел на пятнадцаць суток. В Жодино. Говорят, там неплохо кормят. В общем-то, с ним уже был похожий случай. Лет десять назад ночью нарвался на шпану. Упал в снег с разбитым лицом. Остался без кошелька и мобилы. Две недели лечил ушибы. Но там было ясно: бандюки, волчары. С четким мотивом и ясной целью. Приметили. Выследили. Хотели денег. А тут-то – что? Впрочем, я, кажется, знаю. Потому что видел тех, кто пришел на площадь. Тощих ребят в цветных шарфиках. Музыкантов и литераторов. Пожилых теточек в вязаных шапочках, закупавших в ближайшей аптеке таблетки. Своих бывших студентов. Товарищей по журналистскому делу. И рядом – наглых хлопчиков с прозрачными глазами, шнырявших среди людей и цеплявшихся к одиночкам. Отчаянные микрофонные голоса к этой картинке ничего особенного не прибавляли. Люди пришли – как пять лет назад – вовсе не ради них. И вожди тут были, по большому счету, ни при чем. Внесистемный выбор самый личный и отдельный: здесь каждый сам себе командир. Понять это командной власти сложно. Принять – тем более. Проще по-привычке искать «режиссеров» и «исполнителей». И, естественно, находить. Самый дикий парадокс послевыборного шоу — в срочной зачистке тех, кто казался власти контр-системой (или хотя бы ее попыткой). Как-то не с теми и не так идет война. Можно клепать душераздирающие телесюжеты о пострадавших омоновцах. Кроить мутные истории о «разъяренной толпе» — с аккуратной оперативной съемкой «группы в полосатых купальниках». В очередной раз спеть про «два автобуса взрывчатки» и «пьяных малолеток». Можно, наконец, вырубить злосчастных конкурентов. Но как доказать, что завершать шахматный матч ударом табуретки – это стиль победителя? Кого убедит несчастный бледный Романчук? Кто поверит в невнятные покаянные речи «неправильных» активистов? Лишь любимая массовка вождя. Но она и так всё сделала как надо. А с другими уже ничего не поделаешь. Это страшно бесит. Власть боится всех. И валит наугад как пьяный в темной бане. Но приемы рукопашного боя сегодня подводят. И вполне реальная, к сожалению, посадка «верхушки злоумышленников» уже ничего не решит. Поскольку единой «армии ночи», о которой мог бы рассказать в своей цветной газете почтенный Павел Изотович, не существует. И, боюсь, никогда не существовало. Даже в бурные 90-е. Что есть? Вектор личного выбора – не «отморозков», а вполне вменяемых граждан. А тут единственный выход – с каждым работать отдельно. Как в тот жуткий вечер после выборов: одним – дубинку, другим – дубинкой. Типичный диалог: « — Ты как? – Ничего. Почти до вокзала гнались... Извини, я на репетицию. Концерт скоро!» И что дальше? Приставим по черному хлопчику к каждому музыканту? Зачистить площадь просто. Дальше — гораздо сложней. Засидевшимся в дамках топ-менеджерам крайне трудно признать простой факт: значительная часть граждан их своей властью давно не считает. И для этого вовсе не обязательно быть системным борцом. Достаточно просто однажды выйти не на той остановке.
Адам Градовский: Владимир Мацкевич: Я больше не могу только анализировать и рассуждать _____1. Не могу Я больше не могу только анализировать и рассуждать. Все, что происходит, взывает к совести и сердцу, рассудок и разум должны уступить первенство душе и совести. Немотивированная жестокость и подлость режима выплеснулись через край. На несколько дней страна и нация впали в варварство и дикость. И наиболее возмутительно то, что эта жестокость и подлость не спонтанная реакция на какие-то события, а расчетливая и циничная политика. Можно объяснить действия ОМОНа во время острой ситуации на улицах. Можно понять запальчивость людей в форме и без формы в драке, в пресечении беспорядков. Но как понять и объяснить хладнокровные задержания и аресты невиновных людей в последующие дни? Чем оправдано содержание совершенно непричастных к беспорядкам людей в нечеловеческих условиях – в машинах, в переполненных камерах? Избитым 19 декабря больно физически. Содержащимся в тюрьмах холодно, голодно и тесно. Всем оставшимся на воле стыдно, унизительно и тошно. Нация унижена! Унижена ложью, надругательством над правами человека, над законом и элементарными нормами порядочности. Я тоже унижен. Как все. _____2. Ложь Никто из идущих не Площадь не готовил терактов, погромов и вандализма. НИКТО! Первым солгал Макей, заявив, что готовятся погромы и теракты. Потом к этой лжи подключились десятки и сотни людей. Это те, кто в качестве провокаторов-гапонов повел людей с одной площади на другую по «зеленому коридору». Это те, кто подвел к дверям и окнам, приготовленным к погрому. Это те, кто взял в руки заранее заготовленные лопаты и бревна, чтобы разбить несколько стекол. Это те, кто в микроавтобус подбросил бутылки, гранаты, баллончики и арматуру. Это те, кто в тихих кабинетах тщательно подбирал этот реквизит, разливал бензин в пивные бутылки. Это операторы, снимавшие постановочные сцены разбивания окон. Это журналисты, показывающие это все в эфире, и описывающие это в газетах. Это преподаватели и идеологи, пересказывающие всю эту ложь в трудовых коллективах и в учебных аудиториях. Это лжесвидетели в «судах», это сами судьи. Боже! Сколько людей вовлечены в эту ложь! Что чувствуют все эти люди? Как они спали эти несколько ночей? А ведь еще члены избирательных комиссий и услужливые наблюдатели, не замечающие подтасовок в день выборов. Тысячи людей вынуждены поступать бессовестно. Вынуждены ли? Или они делают это добровольно? Не хочется думать, что они делают это добровольно! Если так думать – то как жить дальше, когда эти люди будут везде: в школах, больницах, в супермаркетах? Ведь придется разговаривать с ними на родительских собраниях. Встречаться с ними глазами, занимая места в вагонах метро. Сталкиваться с ними в турникетах супермаркетов и перебрасываться вежливыми фразами. Как? Делать вид, что в жизни страны не было этих дней? Забыть об унижении целой нации? Не хочется думать, что добровольно лгали с экранов телевизоров Романчук и Дмитриев. Иначе я не знаю, как себя вести, когда мне придется с ними встретиться! Что это за харизма, что это за черная воля – вынуждающие тысячи людей забыть о совести и лгать? Симулировать погром, подставляя невинных людей под дубинки, обрекая их на тюрьму. Можно ли оправдать всех этих людей тем, что они только выполняли приказ? Что их принудили к этому? Ничуть не лучше участия во лжи легковерие. Лгали тысячи, а поверили этой лжи миллионы. Как можно этому верить? Никак. Поэтому те, кто принимают на веру то, что слышат из телевизора и читают в газетах – тоже лгут. Только лгут сами себе. Провокаторы и журналисты лгут другим, а поверившие им лгут себе. Нация на несколько дней охвачена тотальной ложью. _____3. Растоптанное право Уже состоялись сотни административных судов. Сотням людей вынесены приговоры за то, чего они не совершали. И нет никаких известий о том, что наказаны те, кто бил стекла! Наказаны те, кто призывал не поддаваться на провокации и не участвовать в погроме. Но сами провокаторы и сценаристы не наказаны и не названы. Что может быть хуже для права и закона, чем наказание невиновных и безнаказанность преступников? Ничего. Что может быть хуже для нации, чем такое ниспровержение закона? Ничего. Теперь невозможно доверять ни одному человеку в милицейской форме или в судейской мантии. В стране уже два десятилетия большие проблемы с правом и законом. Но потребовалось всего лишь несколько дней, чтобы от права и закона вообще ничего не осталось. Кто сейчас в стране стоит на защите права и закона? Кто? Нет ни одного института, отстаивающего закон. Это ведь не милиция – из их рядов вербовались провокаторы бившие стекла и подбрасывавшие «вещь-доки» в микроавтобусы, офисы и квартиры арестованных. Это ведь не суды, сотнями выносящие несправедливые приговоры. Это ведь не прокуратора, не опротестовавшая ни одного приговора. Это не Конституционный суд, который молчит. Это не парламент, который сам незаконен. Может быть есть хотя бы отдельные люди, готовые отстаивать закон? В государственной системе их не видно. И это страшно! И не надо бояться этого страха! Его надо осознать. Страх – это нормальное состояние человека в стране, где нет права и закона. Я говорю человека, а не гражданина. Гражданин – правовая категория. Гражданин – это человек, которому гарантировано соблюдение его прав. Нет права – нет гражданина. Нет гражданина – нет государства. А что же тогда есть? Кто устроил эти лживые выборы, и кто закончил эти выборы полным уничтожением права и закона? Ну не государство же! Я не знаю, как это называть – хунтой, фашизмом? Как-то так. _____4. Унижение человеческого достоинства Никаких рациональных или прагматических мотивов всей этой лжи, всему этому варварству и дикости нет и быть не может. Режим очень навредил и себе самому, организовав все это. Подорван имидж страны и государства. Приостановлены процессы сближения со странами соседями. Морально надломлены многие тысячи людей, включая чиновников самого режима. Какая от этого всего может быть польза? Значит, у всех этих действий – исключительно иррациональные мотивы. Какие? Только садистское желание унижать других людей. Как это низко! _____5. О чем не хочется сейчас говорить Вот о чем не хочется сейчас говорить, так это о кандидатах и оппозиции. Об этом я достаточно сказал до выборов. У меня нет способности оправдывать кого-то из жалости. Если глупого политика избили и посадили, я сочувствую его страданиям, но это никак не добавляет к нему уважения. Не буду говорить о глупости. Об этом можно будет поговорить когда всех выпустят. _____6. Что сейчас будет В своих аналитических рассуждениях и комментариях последнего года я ошибся, как минимум один раз. Я не предполагал репрессий после этих выборов. Для репрессий нет, и не было никаких оснований. Но я не умею предсказывать иррациональное. Я могу допускать, что у людей существуют различные пороки. Но, видимо, я недооцениваю в некоторых людях мстительности и мнительности, подлости и коварства. Пожалуй, только этим и можно объяснить все произошедшее и продолжающееся – подлостью, коварством, мстительностью. И еще тем, что даже нековарные и немстительные люди настолько не дорожат своей совестью и честью, что готовы легко поддаваться подлым приказам. Но ведь совесть должна сказать свое слово! Ну, пусть не совесть, хотя бы элементарное человеческое сочувствие и сострадание! Скоро Рождество! Даже самому мстительному и коварному подлецу дается повод проявить хоть что-то человеческое, можно объявить амнистию. Просто отпустить всех задержанных. Ведь никто из них не представляет никакой опасности ни для кого. Нужно отпустить даже тех, против кого готовятся уголовные дела. Ведь точно известно, что их действия не имеют состава преступления. Это политическое преследование. Ах, да! Политическое. Значит, можно торговаться с Европой! Как это было с Козулиным в прошлый раз. И что, режим снова на это пойдет? Есть ли мера подлости и коварству? Или они по-шекспировски беспредельны? Что будет? Нормальному человеку, с обычными чувствами, со здравым рассудком невозможно предвидеть поведение людей с безграничными пороками. Я не знаю, как закончится эта ситуация сейчас. Я не знаю, что будет потом. Я знаю, что со всем этим придется жить дальше. И не дай Бог нам забыть об этом всем, как будто бы ничего этого не было! _____7. Не надо бояться страха – его нужно преодолевать Страх и унижение встречаются в жизни практически каждого человека, каждого сообщества, народа. Да и глупость присуща самым умным представителям человечества. Важно не то, что все это есть в нашей жизни, важно то, что мы с этим делаем, как мы с этим справляемся. Хуже всего, если мы вытесняем все это из своего сознания, как будто бы всего этого нет, не было. Что это все не с нами происходит. Это очень по Фрейду, но это очень не по-человечески. Это все было. Это все было с нами. Со мной. Не надо бояться. Страх есть, но бояться не надо. Диктатор пошел на все это потому, что сам боится. И еще потому, что ему нужен наш страх. И даже не сам наш страх ему нужен, ему нужно, чтобы мы вели себя, руководствуясь страхом. А мы должны руководствоваться другим: любовью, чувством долга, честью. Да, диктатура внушает страх. Любой из нас без суда и следствия может быть схвачен на улице и дома, арестован и осужден. Любой, без исключения. Страшно? Конечно. Но успокойтесь, диктаторы, и напуганные диктатурой! Страх есть, но мы будем делать то, что должны делать. Мы будем любить то, что любим. Будем сочувствовать тем, кого вы боитесь. Не потому, что нам не ведомо чувство страха, а вопреки ему. Это вы руководствуетесь страхом! Бойтесь! Вам есть чего бояться. Вы никогда не будете любимы, таких не любят. Есть чего бояться. Вам ничего не угрожало 19 декабря, но как вы боялись!!! А вот людям, которые пришли на Площадь вы угрожали. Три полка вооруженных и подготовленных бойцов угрожали мирным людям, а они вышли на Площадь. Зачем, разумно ли это – другой вопрос. Но, страх и угрозы были, а они пришли, и они не боялись. Вам ничего не угрожало, но вы боялись. Бойтесь. А мы не будем. Ваша диктатура аморальна, убога, позорна. И она должна быть ликвидирована. Сейчас у нас мало сил. Да, что говорить, у нас и ума-то маловато! Но мы не уедем. Мы любим страну вопреки тем унижениям, в которые вы ее ввергаете. Мы не будем вас бить и уничтожать. Это ведь вы из страха хватаете невинных, бьете непричастных. А мы не боимся. Если нужно будет, мы будем судить, и по результатам суда наказывать только, и исключительно, виновных. Если вы виновны, вам есть чего бояться. Но и вы можете перестать бояться. Просто перестаньте выполнять преступные приказы. Перестаньте лгать, попирать закон, унижать людей. Вспомните, у вас есть совесть, есть человеческое достоинство, есть права человека! Они у вас есть по рождению. И ими можно пользоваться. Нужно только начать. А для начала – перестаньте бояться!
Адам Градовский: Валерия Костюгова & Янов Полесский: Пределы регресса 21 декабря 2010, 13:06 К вопросу о либерализации политической среды вообще и прогресса в электоральных кампаниях в частности, на который рассчитывали и который даже вроде стали и отмечать. К вопросу о прогрессе, который нам всем хотелось видеть – экспертам, наблюдателям, обычным гражданам и властям, которые этот прогресс охотно за собой фиксировали. Да, в 2010 году дали больше эфирного времени альтернативным кандидатам. Да, несколько увеличили количество городских площадок для агитации. Да, кое-куда допустили наблюдателей – хотя, конечно, не к святая святых «демократического процесса» – подсчету голосов. Но имеется и обратная сторона статистики. Давайте посмотрим, сколько людей село непосредственно после выборов. Это хорошо заметно на уровне кандидатов в президенты. Результат 2001 года: из оппонентов Лукашенко за решеткой не оказался ни один. Гончарику, Домашу и Гайдукевичу все сошло с рук. Отдельно можно упомянуть случай Михаила Маринича, который предпринял попытку выдвинуться кандидатом в президенты, зарегистрирован не был, зато был брошен в тюрьму после выборов. 2006 год всем запомнился разгоном Палаточного городка; один из трех оппонентов Лукашенко, Александр Козулин жестоко поплатился за свое участие в выборах. Наконец, какой замечательный прирост в 2010 году: в день выборов были арестованы семь из девяти оппонентов Лукашенко, пятеро из них остаются за решеткой по сей день. Прогресс, что называется, на лице. Опять же: весной 2006 г. было задержано более 500 человек, в декабре 2010 г. – 639, по словам Лукашенко. Опять заметный прогресс. Если бы доходы населения Беларуси росли такими же темпами, страна быстро стала бы экономическим лидером региона. Еще одна небольшая новация нынешней кампании – взятие в заложники политических родственников активистов. Именно этими причинами объясняются беспомощные публичные заявления Ярослава Романчука, Андрея Дмитриева и Григория Костусева, в которых они каются, благодарят за что-то милицию и пр. Можно поговорить о других аспектах электоральной политики. Например, о том, что подавляющее большинство альтернативных участников процесса – это люди, если можно так выразиться, одноразового использования. 15,39% голосов на выборах 2001 г. набрал Гончарик, однако сегодня он политический пенсионер. Он не попал в правительство, он был вынужден покинуть пост председателя профсоюзов, он не возглавил фракцию в парламенте – так же, как и впоследствии и Милинкевич (6%). Нужно ли упоминать о Козулине (2,3%), личные потери которого вследствие участия в президентской кампании огромны? Наконец, какое будущее ожидает нынешних альтернативных фаворитов президентской гонки? Даже по официальным данным всякий раз не за Лукашенко голосует порядка 20% избирателей. Во все президентские каденции эти люди не получили никакого представительства в органах государственного управления, судах, парламенте и СМИ. То есть эти люди просто не учитываются. В этом отношении никакого прогресса нет и не было. Еще на заре своего правления Лукашенко несколько изменил законодательство, и с тех пор победитель получает все – 100% эфира, 100% в парламенте и правительстве, 100%-ую лояльность судов. В свете перечисленных фактов говорить о какой-то состязательности, о каких-то избирательных стратегиях и т.д. – проявлять неуместное прекраснодушие. А говорить о прогрессе – просто лицемерить. Таким же прекраснодушием и лицемерием представляются надежды (неважно, кто их высказывает) на какой бы то ни было демократической прогресс в дальнейшем. Политика в Беларуси – неоправданно высокорисковое предприятие. Что вовсе не означает, что политикой не следует заниматься вовсе – хотя бы и методом выхода на улицу. Ибо неизвестно, к каким беззакониям скатился бы режим Лукашенко, если бы не это минимальное уличное сопротивление. В этом смысле какой-то прогресс действительно имеется: в 2010 г. на улицах людей оказалось больше, чем в 2006 г. Если посмотреть на проблему с другой стороны, то, как уже успел посетовать «победитель», нет прогресса и во внешнем признании. Нескончаемая череда побед отчего-то не добавляют легитимности Александру Лукашенко, именно по этой причине из всех мнимых и реальных возможностей он всегда выбирает спецназ, а спецназ – его (как верно отметил А. Старикевич). Что касается США и Европы, то их традиционно мутит как от самой электоральной цифири, так и от методов ее получения, так что с признанием Лукашенко в качестве партнера для диалога здесь, скорее, следует ожидать определенного отката назад, к состоянию 2008 г. Однако не все однозначно и с признанием со стороны России. Несмотря на то, что ряд белорусских СМИ поспешили отметить, что Медведев поздравил Лукашенко, поздравлений в действительности пока не было. Медведев лишь высказал надежды, что прошедшие выборы поспособствуют продвижению демократии в Беларуси. Считать ли это поздравлением или рекомендациями белорусской номенклатуре – трудно сказать. России незачем торопиться с признанием Лукашенко, в сложившихся условиях России как раз выгодно оставлять этот вопрос подвешенным, не до конца определенным. Даже если не брать во внимание будто бы имеющиеся у Кремля надежды на тихий номенклатурный переворот в Минске, не вполне твердо стоящий на ногах Лукашенко или, лучше, сказать, Лукашенко с легкой психической травмой – значительно более удобный партнер по переговорам, нежели всеми признанный и любимый Лукашенко. Возможно, имеют резон некоторые конспирологические версии о заинтересованности России в именно таком – папуасском – развороте белорусского избирательного сюжета. Но если и Россия и выступила в роли злого змия-искусителя, начертав перед Лукашенко сладкие перспективы энергетических преференций, никто конкретно его под руку не толкал охаживать дубиной собственный народ. Этот выбор он сделал самостоятельно, и Россия в этом смысле – плохое алиби для плохого президента. Наконец, сколько не подозревают его благожелательно настроенные аналитики в политической гибкости и «чувстве момента», лавировать Лукашенко, похоже, так и не научился. В его воображаемом мире больше двух опций не помещается: либо сближение с Западом (и, следовательно, «прогресс» в сторону либерализации), либо – с Россией (всех дубиной по голове). Эта фатальная неспособность Лукашенко и его элит вводить в игру третий, четвертый и др. факторы может очень негативно сказаться на перспективах с взаимодействия с соседями (Украина, страны Балтии, нефтепровод Одесса-Броды и пр.) – и тогда Россия сможет делать с Лукашенко все, что пожелает. И очень трудно ее в этом обвинить, хотя иногда так хочется (не так ли, наши дорогие адепты «национальной идеи»?). Сказанное не означает, что Россия бросится скупать белорусское фамильное серебро (десяток определенных предприятий российские бизнесмены согласились бы приобрести, но на определенных условиях и при другом бизнес-климате) или начнет присоединять Беларусь в качестве дополнительной губернии (в текущий исторический момент им эта депрессивная губерния – только нагрузка на бюджет, а славы мало), сказанное означает, что благодаря «прозорливости» наших элит политический вес Беларуси в регионе продолжит снижаться. Сегодня по этому весу Беларусь уступает всем соседям включая Литву. А с Лукашенко считаются меньше, чем с кем бы то ни было. Наконец, несколько слов по поводу различного рода надежд, обычно высказываемых экспертами и журналистами по окончании «выборов». Чаще всего эти надежды касаются грядущего общего смягчения нравов в экономике и политике. Находятся также смельчаки, высказывающие решительные идеи в духе «эволюционного» переформатирования системы в целом: поскольку у Лукашенко «нет выхода» и «нет денег», он вынужден будет пойти на реформы. В основе всех подобных футурологических версий лежит одна простая и, может быть, именно по этой причине ошибочная посылка: мотивы главных действующих лиц являются определяющими для системы в целом. Так, например, если в правительстве сконцентрировано очень много персон, которые осознают необходимость «приватизации», то приватизация грядет. Хотелось бы усложнить задачу экспертам. Мотивы политических агентов – разумеется, важная штука, однако, во-первых, существуют такие вещи, как политическая культура и институты, которые сами формируют глобальную систему стимулов, а эта система стимулов формирует мотивы. Эти мотивы, во-вторых, зачастую противоречат друг другу, гасят друг друга и подавляют друг друга – так, что предприимчивость, стремление к признанию и риску зачастую подавляются страхом, стремлением к безопасности и исключению состязательности и конкуренции. Наконец, последняя серия мотивов парадоксальным образом приводит к возникновению угроз безопасности для каждого агента персонально, поскольку «мастер-пароль» всех этих мотивов – безопасность для фетиша, инертного тела Лукашенко, символизирующего нерушимость системы. Попытайтесь вообразить этот довольно сложный пазл мотивов внутри системы мотиваций – и вы рано или поздно придете к выводу, что система принципиально нереформируема. До тех пор, пока незыблемый фетиш не будет введен игру на общих основаниях. Если же выйти за пределы рассуждений по поводу мотивов индивидуальных игроков, и оценить потенциал групповой игры, то станет очевидна безосновательность надежд (например, Кремля) на номенклатурный переворот. Кто сделает серьезную ставку на Петкевич и Макея, этих жаворонков европейской весны? В белорусской элите нет устойчивых группировок, способных между собой враждовать и договариваться. Мы знаем, что КГБ якобы постоянно конкурирует с КГК. Но это чисто структурная вражда (за бюджет и кусочки бизнеса), люди, из которых состоят эти структуры, легко перемещаемы в другие структуры. В элитарных номенклатурных слоях не сложилось влиятельных фигур, на которых можно было бы ставить. Не сложилось именно в силу необходимости сохранения главного фетиша страны. Можно сказать, что Беларусь пожертвовала своей элитой ради этого. Давайте кратко констатируем: система нереформируема, политического прогресса нет и не предвидится, экономической либерализации не будет, никаких прорывов во внешней легитимации режима ожидать не следует. Для укрепления и консолидации режима ресурсов также нет. С другой стороны, у социально-политической системы, построенной в Беларуси, масса уязвимых сторон. Например, самозаблуждение на счет того, что эта система способна прогрессировать – тоже ее уязвимая сторона, по сути дела система не способна справляться с внештатными ситуациями. Это в принципе означает, что импульс к ее переформатированию должен придти извне. Импульс – кто бы об этом что не говорил – должен идти от активных граждан. P.S. Мы надеемся, что всех задержанных, которым мы благодарны за то, что своими активными действиями они задают пределы регресса системы, в скором времени выпустят на свободу.
Адам Градовский: Светлана Калинкина: Боевик под аккомпанемент балалайки Историческое полено, которое "случайно" лежало под окнами Дома правительства В нашей стране надо жить долго, чтобы события было с чем сравнивать. Странно, что никто в эти дни не вспомнил о штурме Дома правительства, который был семнадцать лет назад... Тогда штурмом белорусский Белый дом брал депутат Александр Лукашенко. Милиция его не впускала внутрь здания, он настойчиво прорывался, дерзко отталкивая людей в форме и размахивая руками. Была и группа поддержки. Журналисты снимали. На Лукашенко во время той потасовки порвали пиджак. Он взывал к народу, демонстрировал "пострадавший" пиджак, костерил сатрапа и душителя свобод Вячеслава Кебича, кричал, что милиция служит режиму и душит борца за демократию... Сколько бы ему сегодня дали за такой штурм? Статья 292 -- "Захват зданий и сооружений" -- до пяти лет, статья 339 часть 2 -- "Хулиганство, связанное с оказанием сопротивления лицу, пресекающему хулиганские действия" -- до шести, статья 363 "Насилие или угроза применение насилия в отношении сотрудника внутренних дел" -- до шести... Список "подходящих" статей УК можно продолжить. Но при "сатрапе Кебиче" человека, штурмующего Дом правительства, не били дубинкой по голове. Журналистам, все это снимающим, не ломали аппаратуру, не тянули в каталажку, не укладывали носом в асфальт. Озверелый спецназ не кидался на "смелого штурмовика". Его просто выбросили за дверь, как нашкодившего щенка, и весело наблюдали, как страдалец за демократию, размахивает порванным пиджаком, обличая и возмущаясь. Пиджак, кстати, оказался не личный, а одолженный у Синицына. Вот мне интересно, почему Лукашенко считает, что ему можно было прорываться в Дом правительства, а никому другому -- нельзя? Как это он запамятовал такой героической факт своей биографии? Почему тогда слагал оды себе, герою-правдоискателю, а сейчас орет: "Бандиты! Террористы! Отморозки!" Лукашенко признался, что следил за всем происходящим из оперативного центра, то есть был в курсе всех событий, все видел и в здравом уме лично отдал приказ действовать жесточайшим образом. Спецназовцы колотили людей дубинками по голове, избивали ногами, не разбирали, где женщины, где случайные прохожие, где журналисты... В своем понимании демократии, придя к власти, он очевидно преуспел. У его "демократии" две составляющие -- ложь и сила. Ложь -- это когда он говорит, что у Дома правительства был штурм. Лично я внимательно и несколько раз просмотрела кадры БТ, но никакого штурма не увидела. Они крутят одно и то же: один и тот же эпизод повторяют по нескольку раз, чтобы казалось, что "штурм" был долгим и настойчивым. На самом деле в разных вариациях мы видим, как некто разбивает стекло. Если Лукашенко проводит аналогии с исчезновением Гончара, Захаренко и обычных людей, и возмущается, почему все только на отдельных персонах сосередоточились, то и я себе позволю себе такую аналогию. Скольку стекол в день бьют в нашей стране? Пять, десять, сто, тысячу... Я не знаю. Но абсолютно точно, что это никогда не называют штурмом и массовыми беспорядками. Про штурм -- это очевидная сказка. Как и про то, что на акцию вышли боевики, и в противостоянии с ними пострадали рядовые милиционеры. У кого-то, к примеру, поломан нос. Мне просто не хватало фантазии сообразить: ну, как можно сломать нос экипированному "космонавту" в каске и с защитным щитком-намордником? Оказалось, элементарно! Когда сотрудник милиции под видом рядового гражданина находится в толпе, то достать "корочки" он не успевает, и попадает под раздачу, как все обычные люди. Но "производственные" травмы спецназа, как ни странно, нам тоже продемонстрировало наше телевидение, сообщив о том, что у нескольких милиционеров перелом правой руки, если точнее -- называли перелом правого предплечья. Эту травму они получают, когда идут сразу несколькими шеренгами и молотят без разбора, попадая в горячке по руке товарища. Ни при чем "боевики" к таким покалеченным, это им надо лучше отрабатывать координацию действий и опознавание "свой-чужой". Несколько "картинок" для БТ митингующие, правда, не сделали. Например, в районе ГУМа на их пути стояли абсолютно "беззащитные" (в смысле, на первый взгляд, просто без людей) передвижные пункты обмена валюты -- те самые автобусы, которые с центрального проспекта еще несколько лет назад убрали. Но вот надо же так совпасть, что именно в день акции случайно вновь подвезли!.. Народ, правда, к большому сожалению режиссеров обошел аккуратненько эти автобусики, не покусившись на халявные и просто брошенные демонстрантам под ноги деньги. Представляю, как скрежетал зубами Лукашенко в своем оперативном штабе: какие кадры сорвались! Он, видимо, думал, что по абсолютно пустому проспекту, когда милиция никак не препятствовала движению демонстрантов, он ведет оппозицию в ловушку, где в Доме правительства уже ждали подготовленные люди. Но на самом деле это силовики заманили в ловушку его самого. Что бы мы ни говорили, но если бы не жесточайший разгон, эти выборы были бы признаны Европой и США. То есть Лукашенко получил бы легитимность и поле для маневра. А вот сейчас -- нет. И он сам отдал приказ перечеркнуть все, что делалось для ухода от российской зависимости. В результате в день, который должен был стать для него триумфом, Лукашенко проводит агрессивную пресс-конференцию в духе "разберемся со всеми", "никого не боюсь", но многие заметили, что у "победителя" на щеках истеричный румянец. Ребята по его приказу помахали дубинками, обеспечили работой суды, забили камеры ИВС, он посмотрел по мониторам избиение и унижение своих соперников, -- интересное "кино", которое ему наверняка очень понравилось. Но какова цена этого кино?! Пресс-служба фактически фальсифицирует поздравление от имени Дмитрия Медведева, сообщая о телефонном звонке от Дмитрия Анатольевича. Но звонка не было, и сегодня "радостную новость" вынуждены были снимать с президентского сайта. Зато на лентах информагентств появилась другая -- о том, что белорусский парламент ратифицировал договор о создании Единого экономического пространства с Россией и Казахстаном. Если Медведев еще потянет с поздравлениями -- то и Абхазию с Остетией мы признаем. Я почему-то в этом нисколько не сомневаюсь. Парень попал на такой крючок, с которого соскочить уже не сможет. На Западе дверь закрылась, а на востоке потеряли ключ, чтобы ее открыть, но пока дают надежду, что ключ ищут... Это просто классический пример того, что если нет нормального парламента и нормальных СМИ, то президентами манипулируют силовики. Если бы Лукашенко поступил, как Кебич, во время первого штурма Дома правительства, он сегодня слушал бы слова удовлетворения из США и мягкую, непринципиальную критику от ОБСЕ. Но белорусский президент руководствуется информацией и советами "осведомленных аналитиков", которые любят размяться на живых тренажерах. Вот они ему и подсказали, что нужно делать. Они подсказали, а он принял решение. И теперь будет выплясывать под московскую балалайку любые па. Лукашенко кичится, что за семь с половиной минут навел в стране порядок, но на самом деле -- потерял реальную власть. Потому самыми важными документами в нынешней ситуации кажутся не обещанные к публикации секретные сведения о финансировании Западом белорусской оппозиции, а сведения о тесных конструктивных связях руководителей белорусских силовых ведомств с российскими коллегами. Если уж Анне Чапман медаль дали, то нашим каким-нибудь тайным указом могут дать и Героев России. За семь с половиной минут выиграть "холодную войну" -- это хорошая спецоперация.
Адам Градовский: Валерий Карбалевич: Омраченный пир победителей А так все хорошо начиналось. Государственные СМИ твердили о невиданной либерализации, разгуле демократии в ходе избирательной кампании. Запад был доволен, в Европе почти поверили в чудодейственное превращение авторитарного правителя А. Лукашенко в смелого реформатора, из европейских столиц звучали подбадривающие заявления. Придворные социологи давали заоблачные рейтинги всенародной поддержки. Оставалось совсем немного: спокойно довести до конца убедительно выигрываемый матч, получить желанный приз и праздновать триумф. Видите, по голове дали. Ну и что? Из выступления А. Лукашенко на пресс-конференции 20.12.2010 г. Однако все закончилось кровавой расправой над оппозицией, арестом 639 человек, включая семерых кандидатов в президенты, 20 журналистов. Иначе говоря, президентские выборы в Беларуси закончились традиционно, по стандартной схеме: войсковой операцией против политических оппонентов и упрятыванием за решетку кандидатов в президенты. Так было в 2006 году, так произошло и сейчас. На первый взгляд, финал совершенно невероятный, ненужный, даже вредный для самих властей. Зачем из-за поломанных дверей в Доме правительства чинить расправу над сотнями людей и загубить такой великолепный сценарий спектакля, ориентированного на европейского зрителя? Напомню, что после президентских выборов 2006 года, когда власти страшно боялись «цветной революции», официальный Минск был в жестком конфликте с Западом, который активно поддерживал оппозицию, у белорусского руководства хватило терпения и выдержки не разгонять палаточный городок на Октябрьской площади в первые дни, а подождать, пока уедут из страны иностранные журналисты. Теперь же власти вроде бы сильно заинтересованы в признании выборов со стороны Запада. Все сотни иностранных журналистов были на площади. И власти, словно специально для них, показали свое истинное лицо. Кстати, иностранные журналисты получили от спецназовцев по полной программе. Спрашивается, зачем тогда была эта экспортная игра в либерализацию? И А. Лукашенко, одержавший очередную «элегантную» победу, вовсе не выглядит триумфатором. Агрессивный тон, жесткая полемика и оправдания на пресс-конференции в понедельник выдают неуверенность. Если президент одержал такую безоговорочную победу, получил, как уверяет Л. Ермошина, 80% голосов, а оппоненты по 1 — 2%, то почему он, как сам признался, не спал трое суток? Почему для встречи с журналистами призвал на помощь группу поддержки, заполнившую огромный зал? Неужели представители СМИ такие страшные? Еще больше о неуверенности свидетельствует совершенно неадекватная реакция на действия оппозиции. Сильные и уверенные победители не мстительны, а снисходительны и великодушны. Причины этой разительной метаморфозы нужно искать в ходе избирательной кампании. Смысл проведения выборов в более либеральных условиях состоял в том, чтобы показать Западу, что в Беларуси наблюдается прогресс в сфере демократии. А. Лукашенко был настроен достаточно решительно, утверждал, что не собирается получать слишком высокие проценты поддержки на выборах, дескать, мне хватит и двух третей голосов избирателей. Но в политике так часто бывает, что прилагая усилия для решения одной задачи, получаешь непредвиденные и даже побочные последствия своих действий. Так произошло и теперь. Желая втереть очки Западу и ослабляя для этого давление на общество, белорусское руководство вдруг приоткрыло ящик Пандоры. Мало того, что любые выборы есть кризис легитимности для любой власти. Но предоставив относительную свободу для сбора подписей и агитации, зарегистрировав аж девять альтернативных кандидатов, правящая команда искусственно создала в обществе некоторую иллюзию политической конкуренции. Смелые выступления оппозиционеров взорвали политическую атмосферу, разбудили и взбудоражили людей. Возле пикетов оппозиционных кандидатов, во время их встреч с избирателями возникали стихийные дискуссионные клубы. Граждане начали избавляться от страха, почувствовали вкус свободы и плюрализма, стали всерьез задумываться о возможности альтернативы. Власти с ужасом увидели, что призрак горбачевской гласности со всеми ее катастрофическими последствиями для правящего класса явственно проявляется на горизонте, поэтому с нетерпением ждали окончания избирательной кампании, чтобы быстрее прикрыть эту лавочку. А тут Площадь, 20 — 30 тысяч людей, массовое шествие по главному проспекту столицы к Дому правительства, требование переговоров с руководством Совета Министров. Как известно, у страха глаза велики. А когда еще не знаешь реальной поддержки населения, а только весьма сомнительные цифры Центризбиркома, то кажется, что еще чуть-чуть и все повалится, посыплется и покатится. Разбитые двери Дома правительства стали последней каплей. Нервы сдали. Теперь можно отомстить за все: за дерзкие выступления по телевидению, за публичные разоблачения, за перенесенный страх. И, кроме того, нейтрализовать все пагубные для власть предержащих последствия двухмесячной политической «оттепели», снова вселить в общество страх, вернуть ситуацию под контроль. Отсюда такой ясный месседж А. Лукашенко на пресс-конференции, что «безглуздой, бестолковой демократии» больше не будет, что «за каждое написанное слово» журналисты будут отвечать, что будет взят под контроль интернет. Т. е. действия милицейского спецназа в ночь с воскресенья на понедельник — это только начало. Погром ожидает не только оппозицию, но и независимые СМИ. А также правозащитников, на которых уже началась облава. И тогда же, в последний момент появилась цифра в 80% всенародной поддержки. Еще в средине дня 19 декабря приближенный к власти центр «EcooM», проводивший exit poll, давал цифру 72%, а ближайшему конкуренту — 6,33%. Этой сбой в сценарии был виден даже внешне, когда Л. Ермошина в полночь не смогла объявить предварительные результаты голосования. Почему А. Лукашенко не боится отрицательной реакции Запада? Во-первых, из двух зол он выбирает меньшее. Непризнание Европой выборов не так опасно, как потеря контроля над обществом, угроза расширения в нем пространства свободы. Во-вторых, после примирения с Россией (пусть временного) потребность в западной поддержке ослабла. Д. Медведев уже поздравил А. Лукашенко с победой. В-третьих, президент Беларуси надеется, что ЕС никуда не денется, будет продолжать диалог с Минском по геополитическим причинам. В этом его убедил опыт 2008 года, когда после таких же недемократических выборов в Палату представителей Европа взяла на вооружение тактику умиротворения. В-четвертых, сейчас у официального Минска снова появился товар, который он намеревается выгодно продать Западу: это политические заключенные. Причем не простые, а кандидаты в президенты. Это значит, что товар дорогой, за него можно получить хорошую откупную. Так что впереди увлекательные торги.
Адам Градовский: Михаил Подоляк: Диктатор и соучастники И все-таки, что же произошло в ночь на 20 декабря 2010 года в Минске? Почему абсолютно мирная и явно не имевшая «сценария свержения в рукаве» манифестация была показательно жестоко избита? Между прочим, официальная съемка этого кровавого действа проводилась одновременно во многих точках города – создавалось навязчивое впечатление, что «заказчик событий» прямо в онлайне монтировал собственный готовый фильм, смакующий ужасные детали уличных истязаний. На первый взгляд, события на столичных улицах Беларуси в ночь после выборов выглядит крайне нелогично. Зачем? Какой дивиденд стоял на кону? На протяжении трех лет команда Лукашенко смогла организовать себе несколько доверительных и достаточно мощных коммуникаций в западной и восточной Европе. Появились действительно перспективные альтернативные решения финансовых, приватизационных, сырьевых и, наконец, легитимационных проблем «группы Л.». Резко (почти до нуля) снизился индекс критикуемости Лукашенко на международных рынках. Существенно повысился лоббистский потенциал европейских союзников Лукашенко – если вчера они стеснялись своих контактов с эмиссарами АГ., то накануне выборов самодовольно бравировали этим, грубо оскорбляя тех, кто все-таки предлагал более осторожно подходить к прогностическим оценкам истинных намерений белорусского диктатора. Стремительно нарастали многообещающие торговые и финансовые контакты – официальному Минску в пору уже было проводить аукционы и тендеры среди европейцев на лучшие условия сотрудничества. Россия, в свою очередь, хоть и пыжилась жесткими информационными ударами по Лукашенко, тем не менее, сильно нервничала из-за «европейского прорыва Беларуси» и тоже… продолжала участвовать в кулуарных торгах. Соглашусь с очевидным - нелогично было ломать столь обнадеживающие тренды постановкой ужасающей и нарочитой «кровавой бани» на минских улицах. Пока соглашусь. Сделав при этом существенную оговорку – «верить в предсказуемость поведения гражданина Лукашенко может только человек, неформально страдающий крайне выраженной формой банальной человеческой тупости». Лукашенко, - вполне осознанно, - как бы запустил сразу три отвлекающих процесса. Во-первых, его ребята начали прямо на глазах творить «иллюзию договороспособности». Все это было иллюзией. Не слишком изобретательной. Но ведь в мире всегда есть много людей, которые всегда готовы закрывать глаза на очевидные вещи, чтобы верить самым постыдным мифам. Один из таких мифов – политическое перерождение Лукашенко. Ребята же АГ. продолжали вводить известных людей в гипнотический, иллюзорный транс. Диалоговый вариант в международной политике. Своеобразный «китайский вариант в экономики. Об этом говорили всерьез вполне себе серьезные люди. Дополнительный штрих – некоторая либерализация внутренней политики. Нет, полноценная конкурентная среда не создавалась. Но перестали без острой нужды ломать… гетто, в котором привычно, годами жила оппозиция. И стали профессионально договариваться с иностранными гуманитарными фондами и консалтинговыми структурами (такими как тот же ЕБРР) – т.е. (об этом уже можно говорить вполне открыто как об обязательном элементе трагедии тысяч белорусов в ночь на 20 декабря) гуманитарные фонды тоже охотно стали неотъемлемой частью игры Лукашенко. Они активно работали с оппозицией, со структурами белорусского гражданского общества, в том числе, через… представителей официального Минска. Последние регулярно участвовали в предварительных переговорах, давали свои экспертные заключения (с кем работать и почему). Что это значит в практической плоскости? С легкостью можно поинтересоваться у команды небезызвестного Милинкевича А.В. Эти ушлые субъекты – если их нормально прижать – расскажут в деталях и красках. Я понимаю, что сегодня тот же Милинкевич, не меньше шокированный жестокостью «друга Лукашенко», пытается микшировать свои вчерашние настойчивые завывания об «обязательности диалога с официальным Минском». И давайте без лицемерия. Разве кровавы реки на улицах Минска – не есть следствие действий таких «ушляр» (прошу прощения за жаргонизм, но куда в данном случае без него) как гражданин Милинкевич? Может, кто-то еще какую хвалебную песенку в его честь затянет – «ах, как это мудро, европеизировать Лукашенко». Второй процесс, который активизировали ребята Лукашенко: резкое усиление Семейного контроля над перспективными промышленными, сырьевыми, транзитными, финансовыми активами. Группа Лукашенко искала оптимальные (а главное – легальные для последующего вывода денег) варианты входа в акционерный капитал конкретных предприятий и последующий продажи их через собственное партнерство. Третий процесс ребят Лукашенко накануне выборов: дорогостоящая модернизация спецслужб. Вычленение из спецслужб всего ненужного (они и сегодня не в состоянии даже близко подойти к решению разведывательных, контрразведывательных задач) и формирование мощных «штурмовых отрядов». Спецслужбы Беларуси – это отряды для организации примитивных провокаций и кровавых избиений на улицах. Силовое начало вместо аналитического начала. Если сопоставить «мысли вслух Лукашенко» на различных публичных мероприятиях до выборов и процессы, которые происходили в это же время в тени, то вывод однозначен – параллельно происходили абсолютно несовместимые действия. В чем-то Лукашенко осознанно лгал. Но я полагаю, что АГ. (как несомненный соавтор всех итоговых сценариев) все прекрасно понимал и контролировал. А потому за основу возьмем две простейшие версии, примитивно, но точно объясняющие причины «кровавой бани» на минских улицах. Версия 1: Лукашенко осознанно шел на воссоздание и консервацию самого жесткого вида авторитарного режима. Режима, когда оппонентов публично убивают или годами жестоко истязают в тюрьмах. Однако, для того, чтобы произвести подобный апгрейд собственного государства (как мыслилось АГ), нужно было обязательно сделать несколько, скажем так, стратегических запасов. Запас ресурсов, прежде всего. Запад дал такой ресурс частично. Контракты начали работать. Бизнес влез в Беларусь – почувствовал уровень доходности. Все. Теперь, несмотря ни на что, он будет лоббировать свою доходность и Лукашенко как гаранта этой доходности. Следующая стратегическая цель – своеобразно напугать Россию разрывом многих… совместных теневых проектов. Лишить олигархов из так называемого «кремлевского пула» возможности «мыть большие деньги» в Беларуси. И вернуть ее (Россию) в традиционное состояние «бескорыстной помощи». Тут ведь дело в чем – российский бюджет терпит убытки от работы с Беларусью, а конкретные рос/олигархи на этом убытке очень даже неплохо зарабатывают совместно с прокладками АГ. Лукашенко, согласно азам этой версии, совсем не хочет отрываться от России (вернее, от ее богатых «сыновей»). Еще одна цель сценария - разорвать на несколько лет (до выборов 2010 г.) все связи между хрупким гражданским обществом и любыми иностранными альтернативными «источниками питания». Подсушить оппозицию. Оголодать, если так можно выразиться, ее. Превратить в «крыс», воюющих между собой за последний кусок хлеба. Сломать психологически, заставив побираться «сотки гринов» ради. Лукашенко блестяще этот кусочек игры разыграл – многие министры (тот же г. Сикорский – о нем ниже) и даже президенты (г. Грибаускайте) – просто откровенно, наперебой, неистово сдавали любых белорусских альтернативщиков. Короче, АГ сделал все необходимые «стратегические запасы» и кульминационно (19 декабря в 22.00) вырубил всех. Такой жесткий, законсервированный режим вполне может просуществовать несколько страшных лет – но он однозначно, без каких-либо вариантов упрется в итоговое революционное решение. Кровь не прощают. Смерть – тем более. Лукашенко, как бы ему сегодня это ни казалось немыслимым, однажды проснется в полном одиночестве за несколько минут до того, как в его опочивальню ворвутся толпы тех, кто пришел брать надлежащую плату за покалеченные тела и души своих родных и близких. И я вот задаю себе простой вопрос: зачем, имея огромные деньги и обеспечив себе неплохие коммуникации, запросто оправдывающие наличие этих денег, идти по жесткому сценарию? Зачем, вместо того, чтобы пригласить всех на избирательные участки в «ночь подсчета голосов» и в прямом эфире насчитать себе 80% поддержки, садистки топить собственный народ в крови? Неужели такой разгон должен был кого-то убедить в неоспоримости результата «80%»? Опять упираемся в алогичность произошедшего. Логики в подобных избиениях явно нет. Логики в действиях силовиков в роковую ночь нет. Но эта посылка неверна, хотя и кажется абсолютно логичной. Неверна по той простой причине, что опирается на мотивы рационального человека со здоровой психикой. А разве Лукашенко таков? Впрочем, он аккурат и рассчитывает, что все скажут – «ему подобное невыгодно, а потому это и есть заговор против президента, составленный мифическими ястребами из ближнего круга». «Бред (лат. Delirium) — совокупность идей и представлений, умозаключений, возникших не посредством обработки поступивших сведений и не корректируемых поступающими сведениями (при этом не важно, соответствует ли бредовое умозаключение действительности или нет)». Зайдем в тему с другой стороны. С той самой - «оправдывающей». Лукашенко якобы не выгодно устраивать на столичных улицах показательные выступления своей придворной гопоты с кровавыми последствиями для всех нормальных граждан. Резонов для этого якобы нет. Ну, нет и нет. Какой-то ушлый Кулешов (министр внутренних слов), два слова без алкоголя связать не с умеющий, среднюю школу с трудом закончивший, нарисовал целую «карту событий», где детально все распланировал (кого бить, как бить, когда бить). А после все это тайно (от Лукашенко, который на конспирологии и заговорах просто помешан) все это и срежиссировал. Не смешно? А может это «интеллектуал» Шейман все организовал? Опять же без уведомления старшего товарища? Или же это засветился еще больший «интеллектуал» - Виктор Лукашенко? Без Батяни. Кстати, Лукашенко-сын во всем этом действе принимал наиактивнейшее участие – именно он насытил улицы «гопотой в штатском», которая и крушила челюсти старикам и женщинам. «Бригады Лукашенко-сына» пускали кровь белорусам наравне с «бригадами Пекарского». Так кто же все это организовал? Или все-таки Лукашенко-старшему все это было невыгодно. Невыгодно? Хорошо. Но как тогда быть с этими проклятыми нестыковками. Главная из которых: стойкое ощущение того, что все произошедшее на улицах было отлично, идеально подготовлено. И подготовка эта занимала не один-два дня, а скорее пять-шесть месяцев. Еще раз повторю для тех, кто не уловил сути: на протяжении полугода «группа Лукашенко» скрупулезно прописывала роли для исполнителей. Члены мелких «отрядов» для злобных, максимально травматичных избиений манифестантов на прилежащих улицах «до» сбора на Площади, во время шествия, «после» официального разгона. Тотальный контроль телефонных разговоров (на протяжении двух предшествующих недель) и отслеживание передвижений ключевых личностей. Жесткая круглосуточная слежка за сотнями альтернативных лидеров в день «Х». Заранее согласованные маршруты передвижения колон (пока оставлю эту тему за скобками), которые молниеносно блокировались спецтранспортом со штурмовыми отрядами внутри. Группы спецназа в многочисленных засадах. Вызывающие и демонстративные провокации возле здания правительства. Молниеносные аресты сотен людей в разных частях города в ночь избиений. Последующие аресты активистов по всей стране по конкретному списку. Бригады для интенсивных допросов, сразу включившиеся в работу. Минск, окруженный армейскими частями. Картина очень четкая, слишком четкая, чтобы походя сказать следующее»: «якобы имело место временное помутнение сознание одного человека и эксцесс рядовых исполнителей из числа силовиков». Нет. Очевидно, что все делалось строго по плану. Скрупулезно отрежессированному и отрепетированному плану. Никакой спонтанности и близко не было. А все ключевые решения принимались оперативным штабом, куда входил Лукашенко. При этом – что особенно важно для понимания психики этого человека и глубины цинизма его европейских партнеров (о чем ниже) – он наблюдал за происходящими избиениями в прямом эфире и четко знал: «кто есть кто на улицах, и какую именно не/угрозу представляют манифестанты». Он (гр. Лукашенко) НЕ испугался, но намеренно пошел на организацию массового побоища. Намеренно организовал такое себе кровавое, прямоэфирное реал-шоу. Еще доказательный штрих: уже на следующий день была организована масштабная пресс-конференция «победителя, возмущенного попыткой неудавшегося гос/переворота» – тоже хорошо и заранее отрежиссированное мероприятие. Сотни участников, утробно ржавших, когда «победитель» оскорблял избитых гражан Беларуси. Прямая речь гражданина Лукашенко: «ну врезали ему по морде, так чего он жалуется?» И опять же целый зал заходится в икающем, злобном, тролльем ржании. Кстати, а кто эти люди (если их можно таковыми назвать)? Как они были собраны так быстро и при вечерних платьях и парадных мундирах? Само собой, я не спрашиваю, где вообще в Беларуси можно было откапать такую залежь человеческих отбросов? Еще один хороший след для будущих (или нынешних) следователей – поименная идентификация этих странных существ, заходившихся радостным смехом при описании садистских сценок с ночных улиц Минска. И выступление Лукашенко явно был написано… задолго до данного «собрания генетических не/белорусов». Вывод получается опять же странный, но справедливый и вполне попадающий в парадигму развития лукашенковой Беларуси - диктатор преднамеренно собирался устроить шокирующую «кровавую баню». Но зачем? Единственный важный вопрос. Зачем Лукашенко хотел пустить кровь десяткам тысяч собственных сограждан на ночных улицах столицы? Оставим пока Лукашенко и перейдем к тем, кто непосредственно (пусть и неосознанно) участвовал в подготовке кровавого спектакля. Радослав Сикорский. Действующий министр иностранных дел Польши. Даля Грибаускайте. Действующий президент Литвы. Именно эти два человека и есть соавторы (обойдемся без лишних дипломатических экивоков) масштабного белорусского кровопускания. Эмиссар Сикорского – некто Протасевич (просто «чудесный» парень) – в день голосования играл роль своего рода «европейского пресс-спикера». Именно этот «чудесный парень» активно координировал (не поверите!) рассылку по телеграфным агентствам Европы сообщений об «отличной выборной процедуре в Беларуси и очевидном расцвете демократии в этой стране». Т.е. я хочу прямо сказать, что семьи избитых, униженных, оболганных, истерзанных тюрьмами граждан Беларуси вполне могут (и даже обязаны) подать консолидированный иск в любой европейский суд о взыскании лично с гр. Протасевича крупных сумм компенсаций несомненного морального и еще более несомненного физического ущерба. Только на первый взгляд подобное предложение кажется юридически уязвимым. Подумайте чуть погодя. А нужную помощь обязательно окажем. Протасевич, который преднамеренно маскировал действия по подготовке силового сценария, является непосредственным и безусловным соучастником кровавых избиений на минских улицах. Кстати, по этой же причине (массовые рассылки отчетов таких эмиссаров как Протасевич) западные масс-медиа не смогли сразу сообразить, что происходит в Беларуси и поднять соответствующую общественную реакцию в Европе и тем самым хотя бы понизить градус лукашенкового садизма в ночь на 20 декабря. С неформальным же эмиссаров Грибаускайте -Казимирой Прунскене – ситуация гораздо сложнее и отвратительнее . Грибаускайте – и это непреложный факт – неоднократно в кулуарах и даже публично высказывала мысль, что «Лукашенко – несомненный друг, которому нужно помочь». Грибаускайте – через собственное министерство иностранных дел и через литовских евро/парламентариев – развернула полновесную кампанию в поддержку Лукашенко (лично диктатора Лукашекно) в европарламентских кулуарах. Поведение же Прунскене в ночь избиений вполне вписалось в эту навязчивую идею госпожи Грибаускайте и вылилось в невероятно циничную кульминацию – на ее (Прунскене) глазах били… посла Литвы в Беларуси Эдминаса Багдонаса, который пытался спасти от жестокого избиения белорусских девушек. Эмиссар быстро проскочила в свою гостиницу, как будто на улицах проходят карнавальные шествия и не слышно никаких криков о помощи. Сюжет просто убийственный. Одна страна (Литва), а такие разные люди – Багдонас и Прунскене. На самом деле, Литва (та, которая настоящая, а не та, которая придумана госпожой Грибаускайте) безумно переживает за демократическую Беларусь. У литовцев всегда слезы на глазах, когда они видят издевательства Лукашенко. У всех, кроме президента этой страны Дали Грибаускайте и небольшой группы ее личных «прагматиков». Так сложилось. Такова странная парадоксальность жизни. Наконец, Сикорский – сегодня он едва ли сильнее всех прочих обличает Лукашенко. По делу. Умно. Жестко. Почти сразу после выборов он заявил в Gazeta Wyborcza следующее: «Высока вероятность того, что Лукашенко эти выборы не выиграл. По сведениям, полученным нами в начальной фазе выборов (со вторника по субботу) за него было отдано 30% голосов, а в воскресенье этот процент поднялся до 40%. Это был лучший итог среди всех кандидатов, но не победа в первом туре. Человек, который победил бы на выборах, по официальным данным, с таким большим отрывом (79%, как утверждает ЦИК), не принимал бы решения о таком жестоком разгоне оппозиции и аресте противников». После было не менее жесткое совместное заявление четырех министров - Радослава Сикорски (Польша), Гидо Вестервелле (Германия), Карла Бильдта (Швеция) и Карела Шварценберга (Чехия). Жена Сикорски- колумнист The Washington Post Энн Эпплбаум – высказалась еще жестче и почти сразу: «столь популярным политикам нет нужды избивать, арестовывать и травить своих оппонентов, засылать в толпу провокаторов и закрывать сайты». Все правильно, но надо признать, что столь бурная и категоричная личная реакция, по меньшей мере, странная для министра иностранных дел, дипломата, представляющего ближайшего соседа. Но только подобная реакция оправдана, если учесть, что Сикорский хочет оставаться в большой политике и реализовать свои амбиции. А ведь «белорусский проект» (проект приручения Лукашенко и формирования мощного «прагматичного пула друзей официального Минска») –был его краеугольным камнем. По сути, Сикорский в какой-то момент оказался главным и безапелляционным лоббистом Лукашенко на протяжении последних двух лет. Именно он вкладывал немалые ресурсы в то, чтобы полностью заблокировать на европейских политических рынках белорусскую альтернативу, сформировать ручную (управляемую) оппозицию и прекратить какую-либо поддержку белорусского гражданского общества в обход официоза. Именно Сикорский вкладывал гигантские ресурсы в продвижение… в Европе концепцию «Лукашенко – обращенный демократ». Короче, о Сикорском надо сказать прямо – львиная доля вины за кровь белорусов на минских улицах на нем. Его длительное поощрение Лукашенко спровоцировало бойню. И опять же Беларусь, которая будет жить совсем скоро без гражданина Л., просто обязана будет ставить соответствующий вопрос об ответственности нынешнего польского министра иностранных дел. Можно бы сделать это и сейчас. Или хотя бы задать ему простой вопрос где-нибудь в стенах Евро/парламента: «господин министр, а не хотите ли Вы лично сдать кровь или оказать финансовую помощь для обеспечения длительного дорогостоящего лечения тем, кого били, убивали, калечили, морозили в Минске в ночь на 20 декабря и в последующие черные дни?» Вопрос скорее этического характера, но вполне имеющий конкретную юридическую перспективу. Впрочем, ловлю себя на щемящей мысли, что все равно я лично благодарен… польскому министру Сикорскому. Он все-таки сумел очень быстро понять свою катастрофическую ошибку. Сумел подняться над личными амбициями, не стал говорить о том, что «Лукашенко кто-то там подставил» и организовал самую правдивую и самую мощную информационную кампанию. Сильный поступок. Лучше поздно. Лучше так. Сикорский совершил ошибку, а позже - настоящий поступок. В отличие от него госпожа Грибаускайте быстренько спряталась где-то и молчит. И будет молчать. Или даже оправдывать Лукашенко. Пусть в узком кругу, размышляя попутно о клайпедских нефтеналивных терминалах. Не сомневаюсь ни на йоту, что этот президент «дружественной страны» скорее переживает за притормозившее сотрудничество между Вильнюсом и Минском, чем озабочивается судьбами избытых, покалеченных, брошенных в тюрьмы белорусов. По-настоящему прагматичный подход. Бизнес по-литовски (нет, по-грибаускайте) и ничего больше. Специально для госпожи президентши скажу еще пару фраз. Госпожа Г., в мире действительно часто происходят столкновения полиции и манифестантов. Бывает кровь и все такое. Но, между подобными столкновениями и тем, что произошло в декабрьской Беларуси, имеется огромная разница. На минских улицах умышленно использовалась невероятно подоночная тактика. Пояснить? Еще раз спрашиваю: пояснить, что именно придумал ваш друг Лукашенко? Так вот, какой-нибудь узаконенный бычара – в черной униформе – подскакивал из-за спины к девушке, старику, мужчине и наносил ему сокрушительный удар кулаком в лицо (в кулаке имелся либо кастет, либо просто железный упор, чтобы удар был по-настоящему зубодробительным). После этого подскакивали его «партнеры» и добивали человека ногами. И на все это они (бычки, гопота, «правоохранители») имели прямое разрешение от вашего любимчика Лукашенко. Это даже не полицейские избиения дубинками. Это банальная бандитская тактика против собственных граждан. Может, хотите лично отсмотреть километры этих кадров и оценить мастерство лукашенковых бычар? Попросите своего друга – он с удовольствием передаст вам пленки. Или даже вместе с Вами еще раз насладится блестящими «уличными драками» с целью «восстановления законности». А может, Вы выплатие им (лукашенковым бычкам) премии за успешное выполнение программы по сближению литовской и белорусской «демократий». И еще кое-что для Вас: пока Вы публично или в узком кругу рассказывали о будущем крутейшем экономическом сотрудничестве с Минском, о том самом сотрудничестве, которое «спасет» Вашу экономику, Лукашенко самолично занимался планированием кровавых избиений в ночь на 20 декабря. Ну, так и не стесняйтесь - пожалуйста, приезжайте еще раз в Минск и проведите часа два наедине с Лукашенко, поулыбайтесь его глупым шуткам, посовещайтесь о чем-нибудь экономическом… Ничего личного. Просто случайные президенты (президентшы) часто приносят слишком много страданий людям. Хотя о чем это я? Вполне возможно, что госпожа Грибаускайте тихонько так поздравит Лукашенко с «впечатляющей победой» (или уже поздравила) и после опять будет в узком кругу рассказывать о крутейших бизнес-проектах с Беларусью. А теперь главный вопрос: зачем Лукашенко умышленно организовал спецоперацию на минских улицах в ночь с 19 на 20 декабря? Отвечаю – никакой конспирологии нет и в помине. Имел место - всего лишь осмысленный, хорошо прочитанный переход в последнюю – предсмертную – стадию авторитарного режима. Личное планирование - вот чем Лукашенко занимался на протяжении многих месяцев. Убийством альтернативы он занимался. Бесконечные (на протяжении недели после выборов) массовые аресты и допросы тысяч человек – тоже умышленная тщательная заготовка. Короче – все было предусмотрено. И нет ничего удивительного в том, что уже после всех кровавых, арестных событий Лукашенко нагло так говорит прочему миру (в том числе и своим «евро/друзьям») – «ну и что вы теперь мне сделаете?» Не будете продолжать обсуждать нефтегазовые, транзитные, приватизационные, строительные темы?» Будут, как миленькие. Немножко посидят под рождественскими елками, подождут спада напряженности, а после придумают какие-то новое «восточное партнерство через посредников», чтобы маскировать собственную мерзость. И еще кое-что важное: не с европейскими переговорщиками вел Лукашенко свой настоящий диалог на протяжении многих месяцев, их он просто нагло «имел». Во всех позах. Настоящим его советчиком считался иранский президент Ахмадинедшах, тоже совсем недавно «разоблачивший заговор во время президентских выборов», посадивший тысячи людей в пыточные камеры, а некоторых и вовсе публично повесил. Возбудил Лукашенко и «венесуэльский друг Чавес», который смертно воюет с «заговорщиками», казнит их, а после запросто подписывает нефтяные контракты с американскими компаниями. И что? А ничего. Они все еще президенты своих стран. Кровавые. Как и Лукашенко. Прочно сидящие на тюремных тронах под дипломатическую какафонию какого-нибудь Саркози (или Меркель, или Берлускони), вещающего, что страны имеют право на самоопределение. Да, и, кстати, никакого «государственного переворота» никто из оппозиции не планировал. Это слишком очевидно, чтобы не быть правдой. Не их уровень. Не их игра. Нет у них даже толики ресурсов на такой переворот. Так что – подобная оправдательная (для крови на столичных улицах и последующих тысячных арестов) отговорка работает только в среде идиотов. И пора на этом мотиве ставить точку. Да, кое-какие оппозиционные кандидаты были задействованы в кое-каких согласованных сценариях (отсюда их некоторая самонадеянность и наглость). Но оказалось, что Лукашенко имел свой собственный жестокий итоговый сценарий, которым отказался от любых иных договоренностей. А потому получается, что на первый взгляд иррациональный кровавый разгон мирной акции – следствие абсолютно рационального (для Лукашенко) поведения. И несколько слов о белорусах, доказавших, что у них сегодня самое большое сердце. «Никогда не просите. Никогда не становитесь на колени. Никогда не делайте то, что говорят люди, случайно приехавшие в Минск из Литвы или Польши и полагающие, что они знают, что происходит». Цинизм иных убивает не хуже дубинок «орлов Кулешова». Все эти гуманитарные фонды и евро/партнеры – высшей пробы циники. А потому, нужно уже сейчас идентифицировать не только фамилии конкретных «лукашенковых провокаторов» на площадях. Не менее важно составить детальный список деятелей, подобных Протасевичу – и после с доказательствами соучастия этих персонажей в кровавых событиях на минских улицах, подробно рассказать европейскому общественному мнению и их семьях (с фотографиями белорусской крови в качестве иллюстраций). Чтобы все они (европейские эмиссары с равнодушными семьями), сидя возле теплых каминов, рябчиков жуя, гордились друг другом, гордились своими карьерами, построенными на крови каких-то там белорусов… PS. Пожалуйста, если у кого-то есть моральные силы, время и желание, переведите этот текст (отдельные фрагменты о Сикорском и Грибаускайте) на родные языки энных граждан с иностранными паспортами – на польский, литовский или хотя бы английский. Может быть, хоть что-то там в глубине их черных душ болезненно зашевелится. Может они сподобятся хотя бы на маленькое извинение перед белорусами. Перед теми, кто своей кровью платит за их дешевые игры… Автор: Михаил ПОДОЛЯК
Адам Градовский: Александр Куллинкович: Слабые не прощают Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Совершенно не хотелось, да и не думалось, что опять буду писать как бы о похоронах. Состояние такое, как будто кто-то умер. И не у меня одного. Те же ощущения, ситуация, когда все кажется мелким и не заслуживающим внимания. И дело совсем не в выборах. Дело в том, что избирательные участки закрылись, а голосование не закончилось. А.Лукашенко отметил, что «проголосовавшие против — это тоже наши люди… они имеют свою позицию и свою точку зрения». Само по себе это замечание дорогого стоит. Последние десятилетие всячески культивировалось, что голосующие против — это не люди, и прав у них нет. Конечно, неофициально, как многое, что у нас делается. Я голосовал против, у меня есть позиция и точка зрения. Я законопослушный гражданин, не состоял, не бил и даже не выкрикивал, и вообще, был не в гуще событий, опасаюсь большого скопления людей. Но имею эту точку. Она такова, что при всем ужасе происходящего возле Дома правительства страшнее то, что было потом. Не итоги «выборов», они предсказуемы. То, что было после площади. Выступления, речи, комментарии звезд различного уровня продажности. Они все не понимали, как же так, как можно идти против стабильности, голосовать против стабильности. Почему-то именно это слово было поднято на флаг, почему не было объявлено, что у нас не выборы Президента, а выборы между стабильностью и нестабильностью. Электорат это привело бы в окончательную гармонию. Кстати, для этих самых звезд, эстрадных и не очень, есть вопрос — а в чем стабильность? Во лжи, лицемерии, страхе, в котором ежечасно живут эти самые звезды? В вечной боязни сказать или быть понятым не так, не понравиться всемогущему композитору, директору и пр. Быть запрещенным, отлученным, уволенным, отчисленным только за то, что ты думаешь не так или тебя поняли не так. Чтобы тебя закатали в асфальт, вовсе не нужно нарушать закон, это лишнее в нашей стране. Вообще, все речи о событиях были чудовищны. Глава государства, публично оскорбляющий своих граждан, пусть даже и виновных в правонарушениях, которые, по старой мировой традиции, должен решать только суд. Так нельзя, так неправильно. Нужно быть выше, или стараться, такова должность. Наверное, это такая мода сейчас — и ближние, и дальние страны выражаются уж слишком сильно доступным народу языком. И людей бьют с каким-то ненормальным азартом. На меня могут обидеться, но я считаю, что если бы штурмовики прибыли на час позже, то на площади уже мало кто остался бы. Холодно и непонятно. «Дали палкой по голове, но не убили же». Новое слово в политике общения с гражданами. Президент высоко оценил действия правоохранительных органов. Действовали профессионально. Когда бьют беззащитных людей, бьют женщин, когда ногами пинают лежачего человека, это профессионально? И сам глава государства дает этому высокую оценку, это нормально? Спецназ — это натренированные, сильные люди, им не стыдно? Президенту не стыдно ими гордиться? Очевидцы говорили о людях со звериными глазами и поражались, как их могли так обучить ненависти. И все отмечали их особую жестокость и очень странные глаза. Наверное, раньше это были обычные люди, просто за последние годы удалось вывести особую породу. Здесь зазеркалье, нормой считается то, что во всем мире вызывает дрожь. «Уж мы этих кошек душили, душили, душили, душили». Профессионально? Я не буду рассуждать о бредовости идеи идти на Дом правительства, не мне судить. Но профессионалы, если бы захотели, достаточно быстро и эффективно не допустили бы толпу к зданию, и не позволили бы бить стекла и ломать двери. Не знаю, с какой из сторон были провокаторы, которые и устроили беспорядки, только, говорят, они очень быстро «испарились», а потом пришли те, чей девиз: «Тех, кто слабей, не задумываясь бей!». А, может, такой итог и был желаем? Для того чтобы увидеть хотя бы приблизительную картину, достаточно посмотреть ролики на ютюб и почитать блоги. Но зачем разбираться, и так все ясно, а если кому не ясно — палкой по голове, но пока не убьем, приказа не было. Теперь это в прошлом. Теперь сотни людей сидят в тюрьмах, и над ними издеваются физически и с разнокалиберных трибун. Из многочисленных источников известно, что этих людей в нашей стране считают за скотов. Наверняка это одобрено на самом верху. Никогда бы не подумал, что я скажу это: «Слава Богу, что мои деды, солдаты Великой Отечественной не дожили до наших дней, когда в Беларуси уютно себя чувствуют те, с кем они воевали много лет». Люди! А ведь Рождество же, а ведь Новый год! Тишина. Заключенным придумают слова и действия, придумают те, у кого никогда не было совести. Их не отпустят с миром, мир — это не для них. Демонстрировать добрую волю у нас считается проявлением слабости. Гайки будут жать еще сильнее, всегда есть запас. Теперь еще и повод. Мое мнение, события 19 декабря — проигрыш всех. И если считать это войной, то в ней только проигравшие. Как ни смотри. Мания преследования — плохая штука, она у всех нас в крови. И у власти, и у тех, кто по другую сторону дома нашего правительства. И всегда, по крайней мере, в обозримом будущем, здесь не будет радуги. Только черное и белое. «Умение прощать — свойство сильных. Слабые не прощают». (М.Ганди)
Адам Градовский: Кирилл Коктыш: Размышления аб плошчы Итак, площадь 2010 Вопрос, на который нет готового ответа: «почему?». Почему белорусская власть, находясь в пяти минутах от признания выборов Западом, вдруг в последний момент радикально ломает сценарий, и фактически сама закрывает себе дорогу в Европу? Ведь совершенно очевидно, что теперь Европа, даже вопреки своим собственным прагматическим интересам, не сможет легитимировать новый срок Лукашенко. С заявлением о непризнании выборов США поезд ушел, и ушел, похоже, окончательно. Возможных объяснений видится как минимум четыре. Первое, самое очевидное. Для АГЛ существует четкая разница жанров. Вот он обещал, что кампания будет образцовой – вот за кампанию меня и оценивайте. Я дотерпел, но модельно-демократические выборы, с полным разгулом демократии, у меня были – вот за них и оценивайте. А что было потом – так оно было после выборов, и оно уже никак к выборам не относится. Может такое быть? Может. Смотрим интервью АГЛ Евроньюс 20 декабря. Но, честно говоря, не очень в эту версию верится. АГЛ устойчиво демонстрирует куда более расчетливый стиль политики, и полагать, что ЕС будет делить реальность на «кампанию» и «не-кампанию», он вряд ли всерьез мог. Все же, как ни крути, шестнадцать лет в большой политике. Второе, не столь очевидное, но тоже вполне возможное: не выдержали нервы. К этой вероятности склоняются многие, и она очень похожа на правду. Действительно, если количество вышедших на площадь оказалось существенно выше ожиданий власти, а оно было именно так, чувство паники могло возникнуть довольно легко. В пользу этого говорит и то, что Омон, похоже, на самом деле не сидел в засаде в ДП, а двигался параллельно шествию, и скомканное шоу на ОНТ, и жесткость избиений – которые в этом случае были местью за пережитый страх. Это тоже вполне вероятная версия. Однако, она предполагает степень импульсивности более высокую, чем она обычно демонстрирует. Да, АГЛ импульсивен, но, как правило – в пределах предварительного расчета. И вероятность, когда происходит срыв вопреки расчетам – ситуация, на мой взгляд, не очень нетипичная для вполне расчетливого белорусского режима, где любая его риторика, как пафосная, так и повседневная, как спонтанная, так и заготовленная – тщательно и прагматично просчитана, и служит достижению прагматичных целей. Иными словами говоря, в импульсивный срыв за пять минут до результата я не очень верю – противоречит предыдущему знанию ситуации. Третье объяснение – конспирологически-привычное. За это объяснение по сути уже ухватился Костусев в своей покаянной речи, показанной по БТ. Сводится оно к тому, что на закрытой встрече с Медведевым за неделю до выборов АГЛ мог договориться о возобновлении системы взаимоотношений, как они были до 2006 года. Потенциальные доходы от переработки потока российской нефти с лихвой, по идее, должны скомпенсировать все те ресурсы, которые Запад, возможно, и давал бы Беларуси, но – по копейке, шаг за шагом, не давая особо возможности вздохнуть полной грудью, покуролесить, да и вообще послать этот Запад и пойти своим путем. То ли дело Россия – контракт как минимум годовой, договорились в начале года – и делай все что хочешь. А еще договориться и не на год можно, а на годы вперед – к чему и сводятся ТС и ЕЭП… И, договорившись с Медведевым на бепошлинную нефть, АГЛ, по идее, мог себе позволить с полным правом на выборах все что угодно – ведь вернулись старые времена, когда денег столько, что управление превразается в компьютерную игрушку с кодами, когда в любой момент можно нарисовать любое количество ресурса. Однако, не то положение дел, чтобы такой сценарий выглядел вероятным. Падение мировых рынков продолжается, идет игра не в максимизацию прибыли, а в минимизацию убытков. В России такая же экспортоориентированная экономика, как и в Беларуси, и она несет свои убытки в связи со всеобщим снижением способности покупать. И не для того строит Россия обходные газо- и нефтепроводы (Северный поток и БТС-2), чтобы ими не пользоваться. Объемы, которые туда будут закачены, в любом случае будут откуда-то взяты. А брать можно только с белорусского и украинского направления. Иными словами: не будет Россия возобновлять «нефтяной офшор», как он был до 2006 года. И даже если бы очень сильно захотела, то не смогла бы – логика уже сделанных инвестиций диктует свою инерцию. Т.е. нефтяное соглашение, столь широко отрекламированное, вовсе не является панацеей, которая позволила бы АГЛ распрямиться да и послать подальше постылый Запад с его глупыми требованиями. Ну да, переложили пошлину с одного кармана в другой, с нефти на нефтепродукты – но как оно будет работать в условиях дефицита доверия – вопрос открытый. Да и реакция Медведева на победу была подчеркнуто-прохладной – что означает, что доверия не прибавилось, и явно не будет Россия вливать свое бабло в Беларусь назло Западу. Т.е. вряд ли российский ресурс был тем аргументом, который вдохновил действия власти на площади. И тогда остается еще четвертое объяснение. Оно – вполне политтеоретическое, или даже, если угодно – политэкономическое. Дело в том, что любое силовое действие власти, любая накладываемая ею санкция производятся вовсе не ради того, чтобы повлиять на наказуемого – миф об «исправлении», как показал Фуко, во все века был исключительно мифом, – а во имя того, чтобы повлиять на поведение остального общества. И в этом плане, вновь обращаясь к Фуко, всегда есть своя «экономия наказаний» - т.е. какие именно средства подавления и структурирования общества являются оптимальными по критерию «затраты – эффективность» в плане обеспечения лояльности общества власти. Исторически развитие традиции наказаний в Европе шло от казни, как наиболее дешевого для власти средства производства ужаса, – раз в год-полтора власть производит ритуальное злодейство, и спокойно живет в промежутке между ними, - к куда менее брутальным, но более регулярным формам, как, например, тюрьма, больница, школа и т.д. И этот переход, снова Фуко, был обусловлен не всеобщей гуманизацией, а начавшейся с мануфактурного производства индустриализацией, когда экономике потребовалась знающая, что такое дисциплина и порядок, рабочая сила, и обязанность ее подготовки была возложена на государство – в обмен на налоги, взимаемые с купцов-промышленников. Соответственно, чем выше степень брутальности разового воздействия власти на общество, 1) тем хуже с регулярными инструментами социализации, те по факту не работают 2) тем выше опасения, что привычного ресурса для сохранения контроля завтра может и не быть, и надо загодя, пока еще такая возможность есть, произвести достаточное количество страха. Иными словами – нет расчета у власти на российский либо европейский, либо какой-либо иной ресурс. Напротив, есть понимание, что ресурс будет сокращаться, и брать его неоткуда. И тогда жесткость разгона – вполне осмысленна: по ходу кампании дали возможность проявиться всем альтернативам, после чего их либо подчеркнуто-жестко раздавили, либо уничтожили морально, так или иначе убедив отмежеваться от своих вчерашних коллег-сторонников. И целью являются вовсе не лидеры оппозиции, они-то как раз никакой опасности не представляли и не будут представлять в силу неспособности предложить обществу внятную программу, а не лозунги, и являются заложниками ситуации и своего статуса, а – общество в целом. При уменьшении содержательной части социального контракта власти и белорусского общества («общество уходит из политики в обмен на приемлемый уровень социальных обязательств власти») общество должно понимать, что иные альтернативы – еще хуже, и темой не являются. Вот, собственно, и вся экономика – довольно нехитрая. И в рамках этой логики понятно, почему и ЕС, и Россия, и многое иное оказалось попросту неважным, вторичным и явно менее ценным – по отношению к задаче сохранения властью самое себя в условиях расширяющегося глобального кризиса. Если эта версия справедлива – а она, подчеркну, все же является одним из четырех возможных объяснений случившегося – то мы вступаем в кардинально новый этап развития глобального (и вовсе не белорусского) кризиса. И тогда интересно, как быстро белорусский опыт выживания власти окажется востребован иными экспортоориентированными экономиками, по определению от кризиса страдающих первыми? *** Судя по остервенению работы спецслужб - спираль арестов продолжает раскручиваться до сих пор - все пошло кувырком. Под комплексы белорусской власти, с такой силой выплеснувшиеся 19 декабря, в спешном порядке подводится рациональная база - но подвести ее сколь-нибудь убедительным образом, похоже, не получается, отчего спираль идет на следующий виток,захватывая все более широкое пространство - и тем самым все более демонстрируя свою бессмысленность. Итак, похоже, что наиболее логичным образом (исходя из того, что и любая истерика, равно как подлость и низость, все же имеют свою логику, только логику эмоциональную) действия белорусской власти могут быть объяснены, если исходить из гипотезы реальности попытки госпереворота. Нет, речь тут вовсе не идет о "судьбоносном дезинформировании" первого лица силовиками в вечер 19 декабря, к чему сводятся отдельные интерпретации. Белорусская власть устроена так, что все оперативные решения принимает лично первое лицо, попутно перепроверяя поступающую информацию - что, кстати, вполне подтверждается и изначально появившимися репортажами. Речь о том, что убежденность в том, что демонстранты непременно будут предпрнимать попытку переворота (=оценка реального отношения общества к себе), похоже, носила на властном уровне безусловный характер. И уже на эту убежденность накладывалась логика "экономии насилия", изложенная в предыдущем посте в версии 4. В этой системе координат тогда вполне объяснима превентивная жестокость с Некляевым - сомнений в том, что найти реальные доказательства попытки госпереворота будет несложно, у власти не было в принципе. Переводя на русский - была уверенность, что кандидаты будут поступать в данной ситуации так, как поступила бы сама власть: прогнозируя неизвестное, человек первым делом экстраполирует собственные установки и убеждения на другого, объясняя себе логику его поступков, для иного же требуется и иная степень рефлексивности. В этой системе координат объяснима и брутальность плошчы, со всеми предшествующими провокациями - смысл последних был в том, чтобы вызвать "детонирование" толпы в предсказуемом и преварительно усиленном месте, при том что само детонирование мыслилось как совершенно запланированное и неизбежное. Таким образом, власть воспринимала свои действия как "разминирование", когда жестокость оказывается вполне оправданной соображениями высшего порядка. При таком раскладе власть могла выиграть сразу на нескольких столах, т.е.: - волной насилия надолго, если не навсегда, снести оппонентов с политического поля, - добиться признания выборов Западом в силу представления выступления оппозиции как подготовленного вооруженного бунта, - реанимировать образ АГЛ на постсоветском, в первую очередь российском, пространстве, позиционировав его как успешного борца с "ненавистным оранжадом". В пользу того, что речь шла об этой версии (=представлении демонстрации как подготовленного вооруженного восстания), говорят выступления Митрофанова и Проханова в передаче Павла Селина на НТВ Последнее слово, по сути, вполне убежденно озвучивавших представленную им в Минске "повстанческую" интерпретацию событий. И кто ж знал, что яка дзержава такi i тэракт кандидаты ну настолько не воспользуются представленными ими шансами, и совершенно не будут готовить плошчу ни как политическое, ни как повстанческое событие? И что толпа окажется настолько осознанной, что не только не будет готова к реальному штурму, но даже и не поведется на явные провокации? Это и оказалось непреодолимым вызовом для власти, в силу которого все совершенно пошло наперекосяк. Убедительных для внешнего зрителя доказательств попытки госпереворота, похоже, в принципе нет. Это выдвигает на первый план для власти ряд задач, которые вообще не мыслились ею как актуальные. Так, надо оправдать степень жесткости с Некляевым и Санниковым, с которыми изначально в принципе не церемонились, поскольку роль зачинщика предполагает в качестве оправданного даже и удар максимальной силы. Надо оправдать и размах и жесткость избиений на плошчы. А сделать это не на уровне доморощенных доказательств, когда якобы зажигательная смесь оказывается залитой в пластиковую (!!!) бутылку, - никак не выходит. Оппозиция категорически не оправдала возлагавшихся на нее властью - в пору "разгула демократии" - надежд. И подставила тем самым власть, в итоге проигрывающей по всем трем заявленным "пунктам победы". Во-первых, белорусское общество не испугалось и не деморализовалось, - напротив, сорганизовавшись, стало демонстрировать нарастающий уровень солидарности с оказавшимися в заключении. Уже можно сказать, что посадки оказались в итоге фактором, не ломающим, а укрепляющим. Общественное мнение даже (!) сумело понять, воздержавшись от оценок и выразив сочувствие, тем, кто, не выдержав давления, так или иначе не избегнул проявления слабости. Дальнейшее радикалное наращивание давления сомнительно, особенно в силу осознания отторгающей власть частью общества собственной моральной правоты. Во-вторых, Запад не счел возможным легитимировать выборы. Для западного избирателя, особенно европейского, это оказалось бы явно слишком. С аргументами в пользу версии госпереворота тяжело: как известно, непредъявление локазательной базы сразу означает высокую вероятность фальсификации доказательств, предъявленных позже, и тут время работает против обвиняющего. Власть этот нехитрый принцип вполне знает, из чего вытекает одно - убедительных для Запада доказательств просто нет. Косвенным подтверждением тому является расширение "кругов внимания": аресты и задержания коснулись уже всех, кто так или иначе соприкасался, в первую очередь, со штабом Некляева, и в несколько меньшей степени - с остальными штабами. Надежда понятна - вдруг где-то да получится нащупать черную кошку в темной комнате, где ее на самом деле (секрет, становящийся с каждым моментом все более очевилным) нет. В-третьих, как-то неловко и неправильно получилось и на российском направлении. При изначально высокой популярности АГЛ в России после событий на Манежной (рефрен российского общественного мнения был "у АГЛ такого быть не может", имея в виду проблему избыточного присутствия кавказцев), у того вовсе не получилось триумфального шествия по России. Медведев признал как-то подчеркнуто "никак", по сути - сквозь зубы, по российским телеканалам продолжились наезды. А засветка в российском информационном пространстве нелицеприятных подробностей явно будет разрушать целостность имиджа АГЛ в России. Что дальше? АГЛ в критической ситуации до этого всегда удваивал ставки, играя в chiken game, и рассчитывая, что контрагент не выдержит и сольется. Пока эта же линия и продолжает доминировать, но она уже явно не сработает. Придется отыгрывать назад. И это вопрос - насколько предсказуемые репрессии против "зарвавшихся силовиков" будут эффективны в плане "отыгрывания назад" в игре, которая из игры в триумф и максимизации прибыли неожиданно превратилась в игру в минимизацию убытков? Учитывая, что от такого развития событий решение наиболее актуальных проблем становится куда как более проблематичным? Очевидно, в ближайшее время произойдет одно из двух. Либо власть будет упорствовать в версии попытки переворота (что в случае непредъявления убедительных для внешнего потребителя доказательств будет работать против нее), либо - накануне нового года - внезапно ослабит давление, выпустив задержанных из тюрем, а вместо них демонстративно репрессировав верхнее руководство силовиков. Второй вариант, на мой взгляд, более вероятен - на первой пресс-конференции АГЛ подчеркнул, что "у него есть только право миловать. А все остальное - это силовики".
полная версия страницы